Три женщины - [33]

Уже через месяц фашисты показали свое настоящее лицо. Они стреляли в демонстрацию, которую организовала социалистическая партия. На площади осталось трое убитых и десяток раненых. Но фашистов это не остановило. Они напали на здание «Аванти!», смели вооруженную охрану, убив одного охранника, разгромили помещение редакции, разбили печатные станки и подожгли дом. Затем промаршировали к редакции «Иль пополо д’Италия» и с гордостью вручили сорванную ими полуобгоревшую вывеску «Аванти!» ее бывшему редактору Бенито Муссолини.

Действия фашистов встревожили даже самого Муссолини. Он опасался правительственных репрессий, но, к его удивлению, военный министр вызвал его к себе, пожал ему руку и сказал, что фашисты спасли Италию от большевистской революции, которую, он уверен, готовили социалисты.

* * *

Маргарита продолжала вести в «Иль пополо д’Италия» колонку «Хроника искусства» и выпустила сборник старых статей под названием «Горящий факел», закрепивший за ней репутацию создательницы новой фашистской эстетики в итальянской культуре. Действительно, ее новый политический идеал повлиял на ее идеалы в искусстве. Теперь она уверяла, что «нутряное, извечное» чувство гармонии заложено в итальянцев природой, что на нем зиждется итальянская культура и что оно уходит корнями в монументальную архитектуру Древнего Рима и в непревзойденную живопись мастеров эпохи Возрождения.

Создательница фашистской эстетики, Маргарита начала поход против современной живописи. Она распрощалась с футуристами, поносила «бессмысленный» дадаизм[144], выступала против кубистов во главе с Пикассо[145]. Они превращают прекрасное в безобразное! Нет, нет, только возврат к итальянским традициям. Она должна направить современное итальянское искусство в нужное русло. Вернуть Италии былое величие!

Маргарита начала издавать ежемесячное приложение к «Иль пополо д’Италия» — журнал, посвященный вопросам культуры. В память о Роберто и в честь его товарищей — «смельчаков» — этот новый журнал назвали «Ардита»[146]. В нем Маргарита печатала писателей, вхожих в ее салон. А чтобы заручиться поддержкой своих идеи со стороны художников, знакомила их с богатыми коллекционерами.

В предисловии к первому номеру «Ардиты» Муссолини призвал деятелей искусства проявлять политическую зрелость, и его призыв был услышан. Сам создатель футуризма Маринетти немало потрудился, чтобы молодые художники, поэты, писатели вступали в фашистское движение, объявленное таким же «свежим ветром молодости мира», каким в свое время Маргарита объявила футуризм.

Прошло немногим больше года после гибели Роберто, а Маргарита уже вернулась к жизни, нему очень помогла ее любовь к Муссолини. Хотя эта любовь доставалась ей дорогой ценой. Муссолини все больше подчинял ее себе, к тому же его возрастающей слава мешала им скрывать свои отношения, а Маргарита но-прежнему не хотела унижать мужа, несмотря на то, что их брак давно стал формальностью. Может быть, потому, что семнадцатилетний Амедео и десятилетняя Фьяметта росли на глазах «дяди Бенито», они еще не задавали Маргарите неловких вопросов. А на людях Маргарита и Муссолини старались вместе не показываться. После рабочего дня, когда очередной номер был сдан в печать, сначала из редакции выходила Маргарита «и шла по спящему городу под серебряный перезвон часов кафедрального собора», и только минут через пятнадцать-двадцать за ней выходил Муссолини. Он еще немного прогуливался и потом уже шел на свидание с Маргаритой либо в гостиничный номер, либо в квартиру, которую она снимала.

* * *

Летом 1919 года Маргарита с детьми отдыхала на адриатическом побережье на вилле своего знакомого, директора крупной итальянской авиакомпании. От него она узнала, что Габриэль Д’Аннунцио задумал совершить беспосадочный перелет Рим-Токио. Авиакомпания была в восторге, поскольку лучшей рекламы для нее быть не могло. Маргарита сразу написала Д’Аннунцио, умоляя взять ее с собой. На самолете она уже летала не раз, такой перелет, уговаривала Маргарита своего старого друга, будет для нее бальзамом на душу, поможет ей хотя бы немного одолеть неутихающую тоску по сыну.

Д’Аннунцио не ответил на это письмо, так как уже отказался от своего замысла, поняв, что его место не в небе, а на земле. Он хотел решить проблему города Фьюме, намереваясь присоединить его к Италии.

Портовый город Фьюме на восточном побережье Адриатического моря по Версальскому договору отошел к новообразованному государству — Югославии. Италия оспаривала такое решение союзников, ссылаясь на то, что большинство населения города составляют итальянцы. Напряжение дошло до пика, когда толпа итальянских матросов напала на французских солдат. Было убито девять французов, и союзники приняли решение передать город под контроль английских вооруженных сил. Это решение должно было вступить в силу осенью 1919 года.

А летом того же года Д’Аннунцио и Муссолини встретились в Риме на конгрессе ветеранов войны, где они обсуждали проблему Фьюме. Это была их первая встреча.

— Власть переходит к народу! — обратился Д’Аннунцио к конгрессу. — Новый порядок может родиться только в битве. Наш пароль — к оружию!