Три заложника - [7]

Голос финансиста дрогнул.

– Боже праведный! – воскликнул я, вставая. Джулиус Виктор отвернулся к окну, а я тем временем пересек комнату и принялся рыться в книгах на полках. Молчание длилось недолго, и первым его нарушил я:

– Вы полагаете, за этим стоит потеря памяти?

– Нет, – ответил он. – Память тут ни при чем. У нас есть доказательства, что она похищена теми, кого я считаю своими врагами. Ее удерживают в качестве заложницы.

– Вы действительно уверены, что она жива?

Он кивнул, потому что голос опять отказался ему служить.

– Существует улика, указывающая на тщательно продуманный и дьявольски изощренный план. Возможно, это месть, но я склоняюсь к другому объяснению: политика. Люди, захватившие Аделу, рассчитывают таким образом обезопасить себя.

– Что предпринял Скотланд-Ярд?

– Они сделали все, что в человеческих силах, но мрак вокруг этого дела только сгущается.

– В газетах ничего об этом не писали. Правда, я сейчас редко в них заглядываю, но такое событие наверняка бы не пропустил.

– Обстоятельства не разглашались, и журналистам ничего не перепало. О причинах вы узнаете позже.

– Мистер Виктор, – проговорил я, – я вам искренне сочувствую. У меня, как и у вас, тоже один ребенок, и если б что-либо подобное случилось с ним, я, право, сошел бы с ума. Но и не стал бы окончательно падать духом. Уверен, мисс Адела жива, здорова и вскоре вернется домой, хотя вам, скорее всего, придется заплатить за это баснословную сумму. Я почти уверен, что это дело рук банальных шантажистов.

– О, нет, – почти беззвучно произнес он. – Это не шантаж, а если бы так оно и было, я все равно не стал бы платить выкуп. Поверьте, сэр Ричард, положение отчаянное. Речь идет о куда более важных вещах, чем судьба одной юной девушки. Я сейчас не буду касаться этого вопроса: все подробности, вплоть до мельчайших, несколько позже вам сообщит человек, который сделает это куда лучше меня. Но в заложниках моя дочь, мое единственное дитя, и я пришел просить вас о помощи. Только вы сможете ее найти!

– Но я вовсе не сыщик, – неуверенно произнес я. – Я действительно глубоко сочувствую вам, но не вижу, чем могу помочь. Если Скотланд-Ярд признал свое бессилие, то у дилетанта вроде меня наверняка ничего не получится.

– Все дело в том, что вы мыслите совершенно иначе, чем обычные сыщики, и, к тому же, обладаете редким мужеством. Я знаю, чем вы занимались раньше, сэр Ричард. Поверьте – вы моя последняя надежда.

Я со стоном рухнул в кресло.

– Даже не знаю, как объяснить, что все ваши усилия тщетны. Действительно, во время войны я выполнял некоторые специальные поручения командования, не совсем обычные, скажем прямо. Некоторые из них мне посчастливилось завершить успешно. Но поймите: в то время практически не имело значения, как погибнуть – от снаряда в окопе или от пули в подворотне. Я был готов рисковать, и все мои чувства были обострены до предела. Но с этим покончено. Сейчас у меня совсем иное отношение к миру, мой разум и мои реакции, так сказать, поросли травой и сорняками. Я так основательно укоренился в этой деревне, что превратился в обычного неотесанного фермера. Если я ввяжусь в эту игру – а я не стану в нее ввязываться, чего бы мне это ни стоило, – я только все испорчу.

Пока я произносил этот спич, мистер Виктор напряженно всматривался в мое лицо. На секунду мне показалось, что он собирается предложить мне деньги, и я даже надеялся на это. Подобного рода предложение превратило бы меня в кремень, заодно испортив уже сложившееся у меня хорошее впечатление об этом человеке. Вероятно, та же мысль промелькнула и в его голове, но мистеру Виктору хватило ума ее отбросить.

– Не могу согласиться ни с одним словом из вашей самооценки – я неплохо разбираюсь в людях. Оттого и обращаюсь к вам как к христианину и джентльмену: помогите найти мое дитя! Я не буду больше настаивать на своей просьбе, так как и без того отнял у вас массу времени. Мой лондонский адрес указан на визитной карточке. До свидания, сэр Ричард, и, поверьте, я глубоко признателен вам за теплый прием.

Спустя несколько минут он удалился вместе со своим «Роллс-Ройсом», а я остался в подавленном состоянии, вызванном стыдом и раздражением. Совершенно очевидно, каким образом мистер Джулиус Виктор сколотил свое состояние: он умел манипулировать людьми. Если б он продолжал умолять и настаивать, это только рассердило бы меня, но вместо этого он каким-то образом сумел возложить ответственность за все случившееся на мою совесть, а заодно лишил покоя мой рассудок.

Я отправился на прогулку, проклиная все на свете. Порой меня захлестывала нестерпимая жалость к этому несчастному отцу, но еще больше я злился на своего гостя за то, что он пытался втянуть меня в свои дела. Конечно, я не буду в этом участвовать. Просто не смогу. Это заведомо невозможно – у меня нет для этого ни желания, ни возможностей. Я не профессиональный спаситель юных леди, с которыми и дел-то никогда толком не имел.

Человек, твердил я себе, должен ограничивать свои обязанности кругом друзей и близких – за исключением тех случаев, когда его силы требуются стране. Мне за сорок, у меня жена и крохотный сын, о которых я должен заботиться, к тому же, я принял твердое решение отойти от дел и требую уважения к своему выбору.