Три версты с гаком. Я спешу за счастьем - [38]

Володя выпятил широкую грудь, сорвал с плеча ружьё и зачем — то сунул под мышку, а кулаки сжал.

— Я тогда не просил дружков подсоблять мне, — процедил он. — Так, по пьянке увязались… Я и один из тебя котлету сделаю…

— Не тряси ружьём — то, — сказал Артём. — Ненароком выпалит… прямо тебе в ухо!

Володя подошёл к сосне и повесил двустволку на сук. Лицо его побагровело от гнева. Сверля Артёма глазами, сказал:

— Хочешь, я твою телегу в озере утоплю?

— Попробуй…

Он матюгнулся, подскочил к «Москвичу» и, навалившись грудью на багажник, сдвинул с места. Артём видел, как вздулись под рубахой мышцы, напряглась загорелая шея, а подошвы сапог вдавились в землю. Машина медленно покатилась по пологому берегу к воде. Треснула ветка под колесом, и «Москвич» по радиатор вошёл в воду. Парень ещё поднатужился, но передние колеса накрепко увязли в песке.

Володя распрямился и со злорадной ухмылкой посмотрел на Артёма.

— Вытащи — ка теперь, борода… — сказал он.

— Здоров ты, ничего не скажешь… — Артём подошёл к нему и прежде чем парень сообразил, в чем дело, изо всей силы снизу вверх ударил в подбородок. Взмахнув руками, Володя упал на спину, как подкошенный. Секунду лежал, изумлённо хлопая глазами, потом вскочил и… тут же получил второй удар в челюсть. На этот раз он поднимался с песка медленно и неохотно. Глаза его осоловели, губы были разбиты. Сплёвывая кровь и потирая подбородок, он смотрел мимо Артёма. Охота драться и показывать свою силу у него пропала.

— А теперь давай вытаскивать. Попробуем приподнять за передок, — спокойно сказал Артём и вошёл в воду. Володя остался на берегу.

— Ну, что же ты, Геркулес, задумался?

— Я же в сапогах…

Володя потоптался, сел на землю и, кряхтя, морщась, стал стаскивать сапоги.

— Тесноваты? — полюбопытствовал Артём. Володя ничего не ответил. Поставил сапоги рядом, сверху, на солдатский манер положил портянки. Закатав брючины, вошёл в воду и стал рядом с Артёмом. Вид у него был растерянный и озадаченный. Верхняя губа вздулась и наползла на нижнюю.

— Раз — два, взяли! — скомандовал Артём.

Касаясь твёрдыми, как кирпичи, плечами, они с трудом вытащили из песка глубоко завязшие колеса и сдали машину назад. Дальше шел подъем, и Артём, наказав Володе не отпускать передок, залез в кабину, включил зажигание и дал задний ход. Рыча и изрыгая дым, «Москвич», пятясь, выбрался на берег. Артём отвёл его подальше, выключил мотор и, поставив рычаг переключения на скорость, до отказа вытянул рукоятку ручного тормоза. Теперь машину и трактором не сдвинешь с места.

Парень, сидя на песке, обувался.

— Как ты понял, разговор с позиции силы не получился, — сказал Артём. — Заталкивать машину в воду… Ты бы ещё шину проколол…

Володя хмуро взглянул на него и пробурчал:

— У Татьянки научился нотации читать?

— Гм, — озадаченно сказал Артём. — А ты, пожалуй, прав.

— Боксом занимался? — пощупав подбородок, спросил Володя.

— Один год, в армии.

— Иначе ты бы со мной в жизнь не справился…

— Ещё бы! Машины в озеро запросто кидаешь…

— Ну ладно, — сказал Володя. — Может, с тобой и не надо было с этой, как ты говоришь, с позиции силы… Только сильно допёк ты меня. Ей — богу, как узнал, что ты с ней на озеро укатил, схватил ружьё и сюда… Хорошо, что остыл маленько. Я ведь с утра тут припухаю. Вот какое дело — то. Татьянка сильно мне нравится.

— Мне тоже, — сказал Артём.

— Ты приехал — уехал, а я серьёзно… Может, я жениться на ней хочу.

— По — честному, я бы тоже не против, если, конечно, согласится.

Володя отвернулся и долго смотрел на остров. Лицо его все больше мрачнело, на скулах заиграли желваки.

— Я знаю, Татьянка девка строгая, — наконец заговорил он. — И в обиду себя не даст… А все ж таки будет лучше, если она сейчас со мной уедет.

— Ей здесь нравится, — сказал Артём. — А впрочем, хочешь — позову её?

— Не надо, — сказал Володя. — Ещё подумает, слежу за ней…

— А разве не так?

— Ты не говори ей, что мы тут… беседовали.

— Не скажу, — пообещал Артём.

Володя подошёл к своей «Яве». Рывок — и мотоцикл затарахтел. Сняв с сука ружьё, Володя повертел его в руке и, вдруг вскинув, дуплетом выпалил вверх. На крышу «Москвича» посыпались иголки и сучки. Рядом с Артёмом упал опалённый бумажный пыж. С соседнего дерева со вспологаным криком сорвались две сороки и, вереща, полетели прочь. А громкое эхо, всколыхнув тишину, пошло гулять от острова к острову. Володя разобрал ружьё, сложил в брезентовый чехол и приторочил к багажнику. Все это он делал сосредоточенно, не спеша.

Длинные рыжеватые бачки на лице двигались вверх — вниз. Казалось, он улыбается. Но Володя не улыбался; усевшись за руль, он обернулся и угрюмо сказал:

— Лучше бы тебе, борода, уехать отсюда…

«Ява», выпустив клубок пахучего дыма, резво взяла с места. Видно, он хорошо знал дорогу, потому что с такой скоростью по узенькой лесной тропке вслепую не поедешь.

Артём поддал босой ногой пыж, спихнул лодку в воду и, равномерно взмахивая вёслами, поплыл к острову.

5

Как всегда, захватив с собой снасти, Артём поплыл на своё любимое место к острову, напоминающему шапку Мономаха. Солнце ещё не взошло, и над озером стлался белый туман. У берегов, громко всплескивая, охотилась щука. На плёсе гонял мальков окунь. Резиновая лодка бесшумно продвигалась вдоль берега. За ней тянулась широкая дымная полоса. Весла чуть слышно погружались в воду. На кувшинках, камышовых листьях, в осоке чернели стрекозы. Много месяцев провели они под водой, прежде чем из личинок превратились в стрекоз. Утренняя роса обильно окропила их. Смятые прозрачные крылья слиплись, длинные членистые туловища изогнулись. Насекомые терпеливо ждали восхода солнца. Лишь обсохнув, смогут они расправить крылья и, навсегда расставшись с пучиной, впервые взмыть в небо.