Три версты с гаком. Я спешу за счастьем - [34]

2

Подгребая к своему острову, Артём увидел, как на плёсе охотится окунь. Вода так и кипела, бурлила, во все стороны брызгали серебристые мальки. Судя по всему, жировал крупный окунь. Осторожно двигая вёслами, он подплыл поближе и без всплеска опустил якорь. Глубина метров семь. Насадив самого крупного червя, забросил удочку. Но окунь не брал.

Неожиданно лодка вздрогнула, накренилась, и Артём чуть было не бултыхнулся в воду.

— Я напугала тебя? — увидел он у кормы смеющееся Танино лицо. Она в первый раз назвала его на «ты».

— Я решил, ко мне вернулся чудо — лещ, которого я упустил, — улыбнулся он.

Держась одной рукой за лодку, она приподняла садок из металлической сетки, привязанный капроновым шнуром к резиновой уключине, и воскликнула:

— Это ты поймал?

— Мне русалка помогала, — сказал Артём. — Это разве рыба? Ты бы посмотрела, какой у меня лещ из — под самого носа ушёл!

— Ну и хорошо, что ушёл… Можно, я и этих выпущу?

— Выпускай, — сказал он, глядя на неё.

— И тебе совсем не жалко?

— Нет.

Она раскрыла под водой садок и перевернула. Живые окуни и подлещики, не веря в такое счастье, растерянно плавали рядом. И вдруг как по команде бросились врассыпную. Таня собрала в садок дохлую рыбу, которая боком плавала по поверхности, и сказала:

— Это хорошо, что ты не жадный.

— Давай вдвоём рыбачить? — предложил Артём. — Я буду ловить, а ты обратно в озеро выпускать…

— Лови один…

Она отпустила лодку и поплыла к берегу. Её намокшая белая косынка соскользнула с головы, но она даже не заметила. И тогда Артём прыгнул с лодки, зацепив ногой удочку. В несколько взмахов он подплыл к медленно опускающейся на дно косынке, подхватил её и припустил за девушкой.

Заметив, что он её преследует, Таня изо всех сил замолотила руками и ногами по воде, но Артём быстро догнал её. Полные загорелые ноги мельтешат у самого лица. Артём не удержался от соблазна и поймал её за пятку.

— Я закричу… Отпусти сейчас же!

Лицо у неё очень испуганное, глаз не видно — мокрые волосы облепили лоб, щеки.

— Я не знал, что ты воды боишься.

— Когда я увидела, что ты плывёшь сзади, мне вдруг стало страшно, — немного успокоившись, сказала Таня. — Вода, вода… Берег далеко, кругом ни души… Наверное, так чувствует себя человек в океане, когда его преследует акула…

— Это я — акула?

— Не плыви, пожалуйста, за мной, — попросила она.

То и дело оглядываясь, она поплыла к берегу. Черный, лоснящийся купальник то показывался над водой, то исчезал. В глазах ещё притаился страх, губы сжаты. Артём видел, как она вышла на берег. Повернувшись к нему спиной, отжала волосы. Сверкающие капли упали на траву. Стройная, с закинутыми вверх руками, она стояла на берегу, с головы до ног облитая солнечным светом. Он ожидал, что она оглянется, улыбнётся, но девушка, так и не оглянувшись, ушла по примятой траве к палатке, просвечивающей сквозь ольховые кусты.

Артём повязал на шею косынку, перевернулся на спину и, гладя на облака, поплыл к лодке, стоявшей на якоре.

3

Они молча сидели у костра и смотрели на огонь. Совсем рядом зудели комары, но пока не нападали. Артём то и дело подбрасывал сырых ольховых веток, и густой белый дым отгонял комаров.

— Пойду лодку на берег вытащу, — сказал Артём, поднимаясь с земли.

Большое полузаснувшее озеро примолкло. К вечеру оно всегда становилось тихим, спокойным. Огромное блестящее зеркало, отражающее закатное небо, облака, потемневший лес. Лишь на плёсе играла рыба, и большие круги разбегались то тут, то там. Артём вытащил покрытую вечерней росой лодку, поставил удочки и спиннинг к толстой сосне. Садок с рыбой привязал к осоке.

Он решил пройтись по острову. Мерцали среди высоких крон звезды — видно, тучи прошли стороной, — сиял месяц. Чуть слышно шевелились, поскрипывали ели и сосны. Ночная птица отчётливо спросила: «Кто вы? Кто вы?» И тотчас вторая с присвистом воскликнула: «Уйди-и! Уйди-и!» Из кустов выпархивали потревоженные птицы и с недовольным писком проваливались в темноту. В мокрой траве, под деревьями горели светлячки. Артём нагнулся и подобрал одного. Небольшая округлая букашка, напоминающая мокрицу, шевелила многочисленными ножками и выпячивала нижнюю часть брюшка, которое весело горело ярким зелёным огнём. Букашка и на ладони продолжала светиться. Не хотела выключаться.

Таня все в той же задумчивой позе сидела у костра. На прямых черных волосах играл красноватый отблеск.

— Я сейчас думала о тебе, — сказала она. — Когда ты ушёл, а костёр почти прогорел и я осталась одна — одна, мне стало как — то одиноко, и я захотела, чтобы ты поскорее пришёл. Я не испугалась, ничего подобного! Просто впервые подумала, что женщине необходим мужчина… Чтобы он сидел рядом, подбрасывал ветви в костёр, ловил рыбу… Ты улыбаешься, а мне до сегодняшнего дня это и в голову не приходило. Я считала, что женщины сами по себе, а мужчины… Ты смеёшься надо мной?

— Дай твою ладонь!

— Зачем?

Артём взял её руку и положил букашку.

— А теперь посмотри.

Она разжала ладонь и воскликнула:

— Светлячок!

Долго разглядывала его, то приближая к глазам, то отстраняя.

— Издали такой красивый, — сказала она, — вблизи обыкновенный червяк…