Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - [129]

Убедившись, что перед ними действительно тело Дальгрена, его похоронили снова, но уже в другом месте и в цинковом гробу. Вопреки предположению шпионов, лидеры южан хотели оказать услугу адмиралу Дальгрену и принялись разыскивать тело его сына, но до конца войны так и не смогли обнаружить его могилу. Между тем Элизабет Ван-Лью через своих агентов доставила адмиралу локон волос с головы молодого полковника.

В феврале 1865 года, недель за шесть до заключения мира, один из секретных агентов федералистов привел с собой в Ричмонд англичанина по имени Поляк, чтобы тот помогал ему собирать информацию. Годом раньше северяне получили немало пользы из шпионской поездки по южным штатам настоящего воина, который, сражаясь в рядах федералистов, был ранен под Геттисбергом. Им был Ян Собесский, эмигрировавший из Польши правнук польского короля Яна III. С 4000 долларов, выданными федеральными властями, Собесский, именовавший себя графом Калесским, — со шрамом, свидетельствовавшим о его участии в восстании против России, — уехал в Гавану. После чего он перебрался в Мобил, затем двинулся дальше на север, по пути осматривая лагеря и крепости южан. Он вел беседу с президентом Дэвисом, вице-президентом Стивенсом и другими представителями правительства и даже был приглашен на фронт к генералу Ли. Когда Собесский через один из портов Мексиканского залива и Гавану вернулся в Вашингтон, у него в кармане оставалось только 332 доллара, зато в качестве отчета он привез немало ценной информации. Северяне надеялись, что это превосходное инвестирование будет повторено человеком, уверявшим, что он прибыл из Англии, и называвшим себя поляком. Однако, прибыв в Ричмонд, он поспешил выдать южанам своего проводника, федералиста Бабкока, и сторонника северян Уайта, с которым должен был поселиться в одной квартире, а также всех лиц, оказавших им с Бабкоком помощь по пути. Когда мисс Ван-Лью узнала об арестах, ее охватил страх. Поляк, однако, слишком торопился завоевать своим предательством расположение южан и потому прозевал возможность разоблачить ее и многих других секретных агентов.

Убедившись, что падение Ричмонда вопрос нескольких дней, Ван-Лью попросила генерала Бена Батлера, с которым поддерживала переписку, прислать в Ричмонд федеральный флаг. И через фронт южан ей тайно переправили большой флаг, пополнивший собой коллекцию самых разнообразных предметов, спрятанных в ее доме. Когда в Ричмонде взлетели на воздух пороховые склады и военная эвакуация города была закончена, разъяренная толпа с факелами ринулась к особняку Безумной Бет, готовая осуществить многолетние угрозы. Но Элизабет Ван-Лью не растерялась, смело вышла навстречу толпе и, глядя прямо в лицо разъяренным соседям, выкрикнула: «Я вас знаю, Том… и вас, Билли… и вас… — И она перечислила не менее дюжины имен зачинщиков. — Генерал Грант будет здесь через час, и если вы причините хоть малейший вред этому дому или кому-нибудь из проживающих в нем, ваши собственные дома запылают еще до обеда!»

Ее слова остудили даже такой сброд, и они отступили. Вскоре передовой отряд наступающей армии в пыльных синих мундирах ворвался в столицу южан. Но еще до его появления Элизабет Ван-Лью, с трудом мирившаяся с необходимостью хранить в глубокой тайне свою верность Северу, первая подняла над домом федеральный флаг, провозглашавший сдачу Ричмонда.

Последующие годы выдались для Элизабет Ван-Лью мрачными и безотрадными. Президент Грант назначил Ван-Лью почтмейстером Ричмонда; на службе ее вынуждены были терпеть, но общество подвергало Ван-Лью остракизму до самой смерти. Элизабет Ван-Лью не получила ни доллара за услуги, оказанные ею армии федералистов; ей не возместили ни цента из тех 15 тысяч долларов, которые она так щедро расходовала из собственных средств ради единства Соединенных Штатов. Мало того, после ухода президента Гранта со своего поста ее понизили в должности, а потом лишили и этого скудного заработка. Последние годы она жила в убогой нищете, существуя на пенсию, назначенную ей друзьями и родственниками полковника Поля Ревира, которому она когда-то помогла бежать из вражеского плена и предоставила убежище. За ней все так же преданно ухаживали верные ей стареющие негры, об освобождении которых в Ричмонде она объявила первой.

Глава 43 Мятежники Севера

Эти близкие по духу гражданские лица, призывавшие к уничтожению врага, к войне до победного конца, пока кто-то другой не отдаст свою последнюю каплю крови, являются естественным порождением войны, особенно такой войны, как Гражданская, когда приверженцы обеих сторон охвачены неистовым безумством. Некоторые из тех, кто яростно боролись за «дело» Конфедерации — проигранное «дело», как оказалось, — решились нанести последний отчаянный удар — убить Авраама Линкольна. Но последнее слово осталось за не менее фанатичными и яростными сторонниками Севера, поскольку их ответным ударом послужило убийство самого Юга, после чего последовала эпоха Реконструкции (1863–1877).

Непревзойденный сыщик железных дорог и других корпораций, а также законченный контрразведчик, Алан Пинкертон сумел защитить президента Линкольна, когда половина населения взбунтовавшихся штатов участвовала в заговоре против его инаугурации. Однако обостренное чувство Пинкертона на интриги и распри заставило его покинуть свой пост. И теперь, спустя четыре года яростной борьбы, секретная служба значительно окрепла и расширилась за счет контрразведки. Непререкаемое лидерство и честность Авраама Линкольна являлись «ценнейшими» качествами в арсенале правительства. Но Лафайет Бейкер со своими сыщиками потерпели позорную неудачу, не сумев выполнить свой прямой долг и защитить это сокровище. Президент, истинный демократ, несомненно, возражал бы против помпезной охраны. Легко представить себе, как он был бы искренне смущен пышностью свиты, как у европейского епископа. Но Бейкер руководил секретной службой и не упускал случая заслужить похвалу, так что за долгие годы ожесточенной борьбы ему следовало научиться охранять великого лидера, ненавязчиво и заботясь в первую очередь не о себе.