Три слезинки королевны - [2]

Однажды королевна Желанная проснулась раньше обыкновенного. Маленькие фрейлины, спавшие у ее постели, не слышали, как выбежала королевна из своей розовой спальни, пробежала целый ряд розовых зал, выбежала на розовую террасу, толкнула розовую дверь, ведущую в сад, и исчез розовый цвет… Перед королевной Желанной серый день, дождливое небо, сад, точно нахохлившийся от непогоды, и старые убогие лачужки далеко у опушки большого, темного леса. В саду стоит женщина, старая, болезненная, в лохмотьях, с седыми космами волос, стоит и смотрит на королевну Желанную.

Очень поразила королевну и эта мрачная обстановка, и эта старая женщина, однако она подошла к старухе и сказала:

— Здравствуй, бабушка! Кто ты? Как твое имя?

— Меня зовут Жизнь! — отвечала старуха, сурово взглянув на хорошенькую королевну.

— Ах, неправда! — весело вскричала королевна. — Неправда, что тебя зовут Жизнь. Ты старая и безобразная, а моя мама-королева рассказывала мне, что жизнь юная, розовая и прекрасная, такая же прекрасная, как я. Но кто бы ты ни была, старушка, ты жила много и знаешь, должно быть, все. Скажи же мне, почему стало вдруг так серо, неприветливо и гадко кругом?

— Королевна! — произнесла бабушка Жизнь. — Все было всегда так серо, неприглядно и печально. Только ты не могла видеть этого, потому что через розовые занавески, повешенные у твоих окон, все казалось тебе светлым, розовым и прекрасным. Ты не знаешь жизни, не знаешь людских горестей и страданий и растешь веселой и беспечной принцессой, потому что не видишь горя вокруг себя.

— Но я хочу видеть горе, хочу видеть несчастных, чтобы сделать их счастливыми, я хочу помогать всем людям, кто нуждается в помощи! — вскричала королевна.

— Тогда упроси твоих родителей снять розовые занавески с окон! — произнесла старуха Жизнь.

— Да, да! Я упрошу их! — вскричала королевна и побежала в замок отыскивать родителей.

Ее мать встретилась ей на пороге замка. Королева была ужасно напугана исчезновением дочери. Пажи и придворные дамы трепетали за свою участь. Они знали, что их постигнет строгое наказание за то, что они упустили из виду свою юную госпожу.

А когда королевна высказала матери свою просьбу, последняя обмерла от ужаса и с плачем созналась дочери в том, что тщательно скрывала от королевны.

— Ты умрешь, милая Желанная моя, — рыдала королева, — как только выкатятся у тебя три слезинки из глаз. Ты не сможешь увидеть людских страданий и горестей, ты заплачешь, и тогда мы потеряем тебя, такую прекрасную, юную и любимую.

Задумалась на мгновение Желанная. И вдруг тряхнула белокурой головкой и светло-светло улыбнулась матери.

— Мама, — произнес ласково и нежно ее милый голос, — вели снять розовые занавески с окон, прикажи беспрепятственно выпускать меня из замка к людям, чтобы я могла видеть их горе и слезы и помогать им. Не бойся, что я умру, мама. Теперь я видела Жизнь, узнала, какая она старая, сердитая, мрачная и суровая, и хочу, сколько могу, сделать ее улыбающейся и приветливой для несчастных людей. А если ты не пустишь меня, мама, я все равно зачахну здесь, в этом розовом замке, и умру с тоски.

Выслушала речь дочери королева и прошептала тихо и покорно:

— Будь по твоему, дочка. Теперь, когда ты уже вышла за розовую дверь, бесполезно скрывать от тебя то, что ты сама увидала.

И королевна Желанная получила свободу.

* * *

Расцвела, ожила, еще более похорошела королевна. Теперь уже розовый замок и королевские сокровища, веселая свита маленьких придворных дам и пажей и их радостные игры — все это уже не забавляет Желанную. Одетая в простенькое платьице убогой крестьянки, с распущенными, раздуваемыми ветром кудрями, она бегает по цветочной долине, разговаривая с птицами и цветами, понимая голос трав и былинок, глотая ночную росу с голубых сердцевин незабудок. Она заходит в бедные крестьянские лачуги, и куда они ступят ее маленькие ножки, там всюду воцаряется радость, довольство и счастье. Всех бедняков наделяет королевна деньгами, согревает ласковым взором и добрым обхождением. Довольно одного лучистого взгляда Желанной, чтобы люди забывали свои болезни, немощи и страдания. Не было бедняка в королевстве, который бы не благословлял маленькой королевны. Слава о ней, о ее доброте разошлась по всей стране, и все несчастные стремились к Желанной, чтобы найти утешение и помощь у королевны.

Король по-прежнему воевал с соседними народами, чтобы расширить свои владения и оставить дочери огромное наследство, а мать-королева заботливо охраняла Желанную от всего, что могло причинить ей страдание, и зорко присматривалась к ней, боясь увидеть хоть бы намек на слезу в ее лучистых, голубых глазках.

* * *

— Мама, — сказала как-то королевна, вернувшись с обычной прогулки, — мама, я слышала пение в соседней роще; кто-то заливался там чудной серебристой трелью. Кто это, мама?

Едва только успела произнести это королевна, как сотня гонцов была разослана по роще с приказанием доставить во дворец таинственного певца.

И певец был доставлен. Это оказался соловей — маленькая, серенькая птичка, невзрачная на вид, но владевшая невыразимо чудным голосом. Ее посадили в золотую клетку, где соловушка должен был петь песни. Но соловей молчал. Он не умел петь в неволе. Только вечером, после заката солнца, когда к клетке его подлетела другая такая же маленькая птичка, обе они залились чудесной песнью.