Три ролика магнитной ленты - [16]

Этому счастью она и нарадоваться как следует не успела. А может, и нечему было радоваться? Может, это маленькое невесомое счастье не стоит жалеть и оплакивать, как приснившиеся красные шары?..

Вовка поднял голову, посмотрел на мать.

— Знаешь, мама, чего бы мне хотелось?

— Чего, сынок?

— Голубей бы пару. Голубя и голубку. Я их в стайке устроил бы.

— Хорошо, сынок, — с готовностью сказала Мария. — Куплю тебе голубей. Каких захочешь. Вот поедем в следующий раз в город, и ты выберешь… Обязательно купим!..

Домой возвращались предпоследним рейсом. Жара уже спала, но в автобусе было все так же душно. Вовку Мария усадила к окну, на сквознячок, а сама стояла рядом, держась за поручни.

Она не чувствовала усталости, как, впрочем, не чувствовала и духоты. На ее лице дрожали бисеринки пота, но она не пыталась смахнуть их платком. Вообще Мария ничего не замечала. Все было в каком-то тумане, и опять ей почудилось, что прошлой ее жизни вроде и не было, но в то же время Мария понимала, что все было. А что было? Ну, училась… Ну, работала… Потом сын родился…

Сын… До сегодняшнего дня Мария как-то бессознательно ощущала Вовку как родное живое существо, о котором нужно постоянно проявлять заботу: кормить, одевать… Но она делала все это потому, что была матерью, и потому, что все матери так делают. Растила сына, а думала о своем. И только сегодня она, Мария, вдруг заметила, после того как Вовке стало плохо, как он сильно вырос и что живет он совсем самостоятельной жизнью, со своими интересами, о которых она никогда раньше не догадывалась, а вернее, просто не замечала…

«Мама, голубей бы пару. Голубя и голубку…»

Мария вспомнила, как Вовка однажды принес от деда Василия славного вислоухого щенка. Принес и принес, ничего не сказала. Но потом, когда щенок нагадил в избе, Мария, не раздумывая, выбросила его, а Вовке строго-настрого запретила разводить собак в доме. Вовка слезно плакал, умоляя оставить, но Мария ни в какую не соглашалась. Теперь, вспомнив, пожалела о том. И еще подумала, что вот и сегодня не купила сыну никакой игрушки, денег пожалела… А что деньги?.. Сегодня есть, завтра нет. Их всегда не хватает… Вон у Еремеевны, у соседки, полон дом мужиков, зарабатывают хорошо, а тоже под получку бегает занимать…

Автобус сильно качнуло на повороте дороги. Мария невольно выпустила поручень и подалась в сторону на людей. Это вывело ее из раздумий.

За окном виднелся дальний лес. Солнце только-только спряталось за него. И казалось, что лес пылает. Потом он почернел и стал резко вырисовываться неровной линией на фойе догорающей зари.

Поселок был рядом. Вот-вот должна показаться и березовая рощица со складами. Марии даже почудилось, что она слышит лай собак… А там и сам поселок, где под тремя тополями стоит притихшая ее избушка… И странное дело — впервые Мария подумала о своем собственном домике, о котором так когда-то мечтала, с неприятным чувством холодного страха. Ее пугала тишина его полумрака, в который сейчас нужно было вступить, и стены, отделяющие ее от людей… А в соседних избах зажигались огни.

Подходя к ограде, Мария заметила, что на крыльце кто-то сидит. Это был дед Василий.

— Куда, думаю, пропали мои люди? — сказал он, поднимаясь со ступеньки. — Давненько уж тут посиживаю… Вовка, вот я тебе свистульку сладил. Бери, дуди!..

ПОВЕСТИ

Юность моя заводская

Страничка из дневника Сергея Журавина

«11 августа 1952 года.

Жизнь полна загадок. Можно задать себе массу вопросов и не найти ответа. Например, почему рядом с хорошими, добрыми, честными людьми живут злые, скупые, жадные, черствые? Почему так бывает: сначала человек очень нравится, кажется замечательным, а потом в нем разочаровываешься? И наоборот: сперва кажется, что перед тобой заурядная личность, а поближе сойдешься и убедишься, что это очень хороший человек. У меня так бывало. Почему это?

Я часто обо всем этом думаю.

И еще.

Мне девятнадцать лет. Я не участвовал в Отечественной войне, не бросался с гранатой под немецкий танк, не закрывал грудью вражескую амбразуру. Я даже не делал танки на заводе, как моя мать, — мне перед войной исполнилось всего восемь лет. Одним словом, я не совершил в жизни ни одного подвига. Но мне хочется совершить что-нибудь героическое. Ну, хотя бы спасти тонущего ребенка. Но и такой случай мне до сих пор не подворачивался. А быть заурядным человеком не хочу.

Я работаю на заводе слесарем и люблю свою профессию. Учусь в техникуме. И еще, хочу любить, но так, чтобы меня тоже любили. Хочу иметь друзей, настоящих. Вот и все. Это много или мало?»

Последний экзамен

В полутемном коридоре техникума стоит гул. Возле кабинетов толкутся возбужденные учащиеся. Шуршат страницы книг и тетрадей. У одной из дверей под стулом лежит растерзанный конспект. Кому-то он уже не нужен.

Мы сдаем физику — последний экзамен за первый курс. Наш преподаватель Виктор Александрович еще не пришел. Мы приготовили столы, каждый облюбовал себе место.

Семенов застелил свой стол газетой и на полях мелко-мелко выписал карандашом основные формулы — на всякий случай. Мишка Стрепетов тоже запасся шпаргалкой: сделал мизерную тетрадочку и упрятал ее в носовой платок. Нина бродит взад и вперед с книгой в руках: прочитает пару строчек, поднимет голову кверху, глаза в потолок и шевелит губами — зубрит. Походит, походит и заохает: