Три птицы на одной ветке - [2]

Она расплачивается с наемными работниками исключительно щедро, при этом зачем-то брезгливо поджимает губы, словно недобитая столбовая дворянка.

Данная брезгливость аналитическими методами не доказуема, но когда спрашивают: «Никаноровна, что-то много даешь, может, ты „новая русская“?», она неизменно и с неподражаемым высокомерием роняет: «„Новые русские“, если приглядеться, это такая дешевка… А я — из настоящих русских, я — кулацкое отродье. И мы были кулаками настоящими, не то что некоторые бедолаги, пропавшие вообще не за понюх. И мы знали, к чему может привести жадность, а потому батракам всегда платили хорошо, девкам давали приданое. Если б все так — черта с два бы у большевиков выгорело, однако они знали, на чем сыграть…»

Но на исходе седьмой десяток, и все идет к тому, что скоро прервется у бабушки последняя связь с землей, прервется навсегда, в смысле до того момента, как она сама, во исполнение непреложного закона, сделается землей.

Уже не первый год, отмучившись осенью, говорит Алевтина Никаноровна соседям: «Ну, все, больше я сюда ни ногой, пусть дочь одна пластается или продает. Нет больше сил горбатить. Да и нужды — никакой».

Но наступает весна, и она снова на «даче». Тело, за зиму отвыкшее от работы, скрипит, хрустит и ноет, отказываясь совершать опасные усилия, но куда оно денется от команды, которую подает все еще беспокойная голова.

Однако не нынче, так на будущий год бабушка все же исполнит давно созревший замысел. Как только наступит окончательное отвращение к этим грядкам и кустам. Ведь и впрямь, нужды никакой. Сколько старухе нужно тех овощей и фруктов, да и какие они, те овощи-фрукты.

Ей нужны сахар, хлеб, чай да маленько колбаски. А оно на грядках не растет, поэтому весь урожай в конечном счете достается посторонним людям — частью Никаноровна раздает плоды своего труда бесплатно таким же городским старушкам, как она сама, а частью реализует за деньги, примостившись неподалеку от своего дома прямо на тротуаре.

Торгует дешево, поскольку, во-первых, вырученные деньги ничего не решают, а во-вторых, любит, чтобы торговля весело шла. Однако заработанное бабушка скрупулезно суммирует, получившейся цифрой гордится. Это ж не пенсия, которую государство дает из жалости, это заработано собственным трудом — самый верный способ оправдаться перед своей щепетильной совестью за потребленный общественный кислород и занимаемое естественное пространство.

А когда товар иссякает, становится грустно, что было его так мало — уже привычной стала компания уличных торговок, уже не полной кажется жизнь без этих многочасовых непринужденных общений, во время которых порой доводится слышать такие откровения, какие никогда не услышишь от близкого знакомого и даже родного человека.

3.

Работы на «даче» — больше никакой. Поэтому с осени до весны главное бабушкино занятие — гулять с Билькой по скверику. Бильке тут раздолье. Он хоть и коккер, а все же спаниель, и охотничьи инстинкты не так глубоко запрятаны в его причудливой генетике — даром, что ли, этот старый квартирный лежебока, баловень и, увы, как это часто случается с городскими псами, страдающий ожирением импотент, сроду не имевший личной жизни, оказываясь среди деревьев и никогда не кошенной травы, неузнаваемо преображается, делается озабоченным и переполненным решимостью ревностно служить, имея самое смутное представление о том, в чем эта служба должна состоять.

Правда, с некоторых пор бабушка придумала ему службу. И они оба пристрастились собирать среди листвы, травы и зарослей пригодную для сдачи стеклотару. И опять же — не столько в деньгах дело, сколько в статистике, потому что бабушка и тут скрупулезно считает, на какую сумму собрано бутылок, и неизменно оказывается, что пес кормит себя сам…

Примечательно, что в молодости да и зрелом возрасте, пока еще не иссяк интерес к людям как таковым, Алевтина Никаноровна на дух не терпела какую бы то ни было квартирную живность — собака или таракан, все едино.

Но когда умер последний муж, дочь Эльвира, обретавшаяся в однокомнатной квартире вдвоем с дочкой Софочкой, вдруг подкинула матери щенка — серебристого дога женского пола, обещавшего вырасти в свирепого охранника беззащитных душ, а также и тел.

Щенка определили к бабушке временно, чтоб только подрос и научился манерам, бабушка поначалу заартачилась, но ее убедили, мол, веселей будет, мол, своевременное обеспечение животного пропитанием гарантируется.

И Алевтина Никаноровна уступила. Раз временно. Обмолвилась лишь, что, если вдруг маленькая сучонка будет плохо поддаваться воспитанию, если начнет слишком уж докучать профессиональной, хотя и отставной воспитке, так теперь, кажется, детишки говорят, чтобы скотину по первому требованию забрали, иначе она будет либо непринужденно утеряна в ходе очередной прогулки, либо забыта в трамвае, либо даже отдана бомжам на пропитание.

А Радка, так поименовали породистую собачку, не выказывая и намека на свирепость, стала расти не по дням, а по часам, все больше и больше непривычных радостей доставляя одинокой старой женщине. Конечно, когда Эльвира привозила обещанный провиант, бабушка не упускала возможность поворчать, посетовать на неудобства, но всякий, даже не знающий ее прежде, мог легко распознать нарочитость, обильно приправленную забавными и трогательными мелочами щенячьего бытия.