Три правила фантома - [2]

– Так, теперь мне нужно только затянуть этот запорный клапан, – сказала она, задумчиво накручивая на палец прядь рыжих волос, – а затем зарядить аккумуляторы. А после этого, думаю, можно уже будет…

– ДЕМЕЛЬЗА КЛОКС! ЧТО ТАМ ПРОИСХОДИТ?

Неожиданный оклик снизу разом вывел Демельзу из задумчивости, она вылетела из-за стола, выстрелив разводным ключом в воздух.

– Пикирующие протоны! – охнула она. – Бабуся Мадб проснулась!

Лестница заскрипела под шарк-шаркающими по дереву шагами. В панике Демельза отчаянно замахала руками, пытаясь разогнать вонь от расплавленного припоя, а затем набросила на свой рабочий стол старую и пыльную простыню. Строгой бабусю Мадб нельзя было назвать, но на режиме здорового сна она стояла неукоснительно, и недоспавшая бабуся была вовсе не той бабусей, у которой можно было получить на завтрак яйца «в мешочек» с порезанными соломкой тостами.

Не теряя ни секунды, Демельза запрыгнула обратно в постель, натянула лоскутное одеяло по шейку и принялась громко и старательно посапывать.

Дверь на чердак распахнулась.

– Демельза Клокс, я знаю, что ты не спишь! – Голос у бабуси Мадб был надтреснутый и ломкий, но в громкости он мог поспорить с туманным горном. – Твой притворный храп меня не обманет!

Демельза медленно открыла глаза. Бабуся Мадб стояла в дверном проёме, её морщинистое лицо освещал отсвет фонаря. Пакли седых волос падали до талии, и, хотя кожа у неё истончилась, словно пергаментная бумага, глаза блестели, как шестерёнки.

– Ох, бабуся, это ты, – пролепетала Демельза, протирая веки с энтузиазмом натренированной актрисы. – Я… я думала, это сон.

– За попытку спасибо, повеселила, юная леди! – отрезала бабуся Мадб, доковыляв до кровати. – Но с каких это пор ты спишь в этом, хм? – Она схватила Демельзин котелок, так и сидевший у неё на голове, и помахала им в воздухе. – Никак опять изобретала, вместо того чтобы спать паинькой?

– Н-нет, – сглотнула Демельза, пытаясь придумать оправдание поубедительнее. – Я сидела над… домашним заданием, бабуся.

– Ха! Ты? Над домашним заданием? Пока не увижу собственными глазами – не поверю! Сколько писем получила я за этот семестр от мадам Кардинал? Сколько наказаний она тебе назначила за то, что ты в классе ворон считаешь?

Демельза застонала при одной мысли о брюзгливой директрисе.

– Бу… но то, что мы учим в школе, – это такая скукота, бабуся! Почему мадам Кардинал не научит нас чему-нибудь полезному? Например, как построить космический корабль… или разводить дома грибы?

После недолгого натянутого молчания уголки хмуро сжатого рта бабуси Мадб поползи вверх в снисходительной ухмылке.

– Нахальная ты малявка, – сказала она, потрепав внучку за щёку рукой, по которой бежал алый лоснящийся шрам. – Повезло тебе, что я тебя обожаю, а? Не знаю даже, какая ещё бабушка стерпела бы под своей крышей эдакую чокнутую профессоршу?

– Изобретательницу, бабуся, – зацокав языком, поправила её Демельза. – Я изобретательница!

Бабуся Мадб вздохнула.

– Но я не шучу, Демельза, не годится тебе столько времени просиживать здесь над своими изобретениями. Почему бы тебе не пригласить как-нибудь подружку из школы? Поиграли бы у нас в саду.

– Потому что у меня нет в школе друзей, бабуся, – коротко отмолвила Демельза. – Никто в моём классе не в состоянии поддержать разумный разговор об электромагнитной индукции или атомной энергии. Самая нетривиальная дискуссия между ними состоялась по вопросу, какой из цветных карандашей приятнее на вкус!

– Ну тогда позови того славного паренька, что живёт у подножия холма, поужинать с нами на этой неделе, а? Мне казалось, вы с ним неразлейвода стали. Как там его зовут?

– Перси?

– Да, он. Он совсем недавно у нас живёт и, вероятно, ему пойдёт на пользу чуток вылезти из своей скорлупы, тем более что мамы у него нет, да и вообще. Хочешь, я испеку твой любимый пирог с курицей?

– Бабуся, я тебе уже говорила, ему нельзя ходить в гости. Это из-за его аллергии. Ему даже в школу ходить нельзя, и он должен вместо нормальной еды принимать специальные препараты.

– Вот беда, – сказала бабуся Мадб. – Подкормить бы его немножко! Он чересчур уж бледненький и тощий, бедняжка.

– Папа его так над ним носится, что можно подумать, у него бубонная чума!

– Ну, я уверена, папе лучше знать. – Бабуся Мадб подоткнула одеяло и погладила Демельзу по голове. – Так, молодая леди, вперёд – в царство снов. Хочешь, я тебе на сон грядущий расскажу что-нибудь? Скажем, о том, как я сражалась в Патагонии с тем трёхногим ленивцем? – Она подняла морщинистые руки и хищно растопырила пальцы, словно готовясь к рукопашной с воображаемой тварью.

– Бабуся, ну перестань, – нахмурилась Демельза. – Сколько можно повторять? Я уже выросла из дурацких историй.

– Ладно, ладно, я только спросила… – Бабуся Мадб нагнулась и чмокнула внучку, легонько кольнув её лоб старческими усиками. От неё пахло лавандой, леденцами от кашля и чем-то мускусным, чему Демельза не могла подобрать названия. – Спокойной ночи, моя дорогая. Люблю тебя крепче заварочного чайника.

– Люблю тебя крепче циркового помоста, – отозвалась Демельза, свернувшись под одеялом. Она поглядела на рамку с фотографией Хьюберта Хайнштейна на прикроватном столике и вздохнула. – Простите, профессор, но научному прогрессу придётся повременить до завтра.