Три повести о Малыше и Карлсоне - [57]

Да, это был Карлсон! И в то же время не Карлсон!.. Боже праведный, на кого он был похож в старом маскарадном костюме Бетан! На нем была длинная бархатная юбка, которая путалась в ногах, мешая ходить, и две тюлевые накидки: одна украшала его спереди, другая — сзади! Он казался маленькой кругленькой бойкой девочкой. И эта маленькая бойкая девочка неумолимо приближалась к кухне.

Малыш в отчаянии делал знаки, чтобы Карлсон не шел на кухню, но тот будто не понимал их, только кивал в ответ и подходил все ближе.

— Гордая юная девица входит в парадный зал! — произнес Карлсон и застыл в дверях, играя своими накидками.

Вид у него был такой, что господин Пек широко раскрыл глаза:

— Батюшки, кто же это?.. Что это за милая девочка?

Но тут фрекен Бок как заорет:

— Милая девочка! Нет, извините, это не милая девочка, а самый отвратительный сорванец из всех, которых мне довелось видеть на своем веку! Убирайся немедленно, дрянной мальчишка! Но Карлсон ее не послушался.

— Гордая юная девица танцует и веселится, — продолжал он свое.

И он пустился в пляс. Такого танца Малыш никогда прежде не видел, да, надо думать, что и господин Пек тоже.

Карлсон носился по кухне, высоко поднимая колени. Время от времени он подпрыгивал и взмахивал своими тюлевыми накидками.

«Что за дурацкий танец, — подумал Малыш. — Но это еще куда ни шло, только бы он не вздумал летать. О, только бы он не летал!»

Карлсон завесил себя накидками так, что пропеллера вовсе не было видно, чему Малыш был очень рад. Если он все же вдруг взлетит к потолку, то господин Пек наверняка упадет в обморок, а потом, едва придя в себя, пришлет сюда людей с телевизионными камерами.

Господин Пек смотрел на этот странный танец и смеялся, смеялся все громче и громче. Тогда Карлсон тоже стал хихикать в ответ, да еще подмигивать господину Пеку, когда проносился мимо него, размахивая своими накидками.

— До чего веселый мальчишка! — воскликнул господин Пек. — Он наверняка мог бы участвовать в какой-нибудь детской передаче.

Ничто не могло бы больше рассердить фрекен Бок.

— Он будет выступать по телевидению?! Тогда я попрошу освободить меня от этого дела. Если вы хотите найти кого-нибудь, кто перевернет вверх тормашками телевизионную студию, то лучшего кандидата вам не сыскать.

Малыш кивнул:

— Да, это правда. А когда эта студия перевернется вверх тормашками, он скажет: «Пустяки, дело житейское». Так что лучше остерегайтесь его!

Господин Пек не настаивал.

— Если так, то не надо. Я только предложил. Мальчишек полным-полно!..

И господин Пек вдруг заторопился. У него, оказывается, скоро передача, и ему пора идти.

Но тут Малыш увидел, что Карлсон нащупывает кнопку на животе, и до смерти испугался, что в последнюю минуту все выяснится.

— Нет, Карлсон... нет, не надо, — шептал ему в тревоге Малыш.

Карлсон с невозмутимым видом продолжал искать кнопку, ему трудно было добраться до нее из-за всех этих тюлевых накидок.

Господин Пек уже стоял в дверях, когда вдруг зажужжал моторчик Карлсона.

— Я и не знал, что над Вазастаном проходит маршрут вертолетов, — сказал господин Пек. — Не думаю, чтобы им следовало здесь летать, многим этот шум мешает. Прощайте, фрекен Бок. До завтра!

И господин Пек ушел.

А Карлсон взмыл к потолку, сделал несколько кругов, облетел лампу и на прощание помахал фрекен Бок тюлевыми накидками.

— Гордая юная девица улетает далеко-далеко! — крикнул он. — Привет, гей-гей!

КРАСИВЫЙ, УМНЫЙ И В МЕРУ УПИТАННЫЙ

Время после обеда Малыш провел наверху у Карлсона, в его домике на крыше. Он объяснил Карлсону, почему надо оставить в покое фрекен Бок.

— Понимаешь, она хочет сделать торт со взбитыми сливками, потому что мама, и папа, и Боссе, и Бетан возвращаются завтра домой.

Карлсону это показалось убедительно.

— Да, если она делает торт со взбитыми сливками, ее надо оставить в покое. Опасно низводить домомучительницу, когда она взбивает сливки, а то она скиснет, а вместе с ней и сливки.

Вот почему последние часы в семье Свантесон фрекен Бок провела в полном покое — так, как она хотела. Малыш и Карлсон тоже спокойно сидели у камина в домике на крыше. Им было очень хорошо и уютно. Карлсон быстро слетал на улицу Хетерге и купил там яблок.

— Я за них честно отдал пять эре, — сказал он Малышу. — Не хочу, чтобы меня заподозрили в краже. Ведь я самый честный в мире! — Разве эти яблоки стоят всего пять эре?

— Видишь ли, я не мог спросить их цену, — объяснил Карлсон, — потому что продавщица как раз пошла пить кофе.

Нанизав яблоки на проволоку, Карлсон пек их над огнем.

— Угадай, кто лучший в мире специалист по печеным яблокам? — спросил Карлсон.

— Ты, Карлсон, — ответил Малыш.

И они ели печеные яблоки, и сидели у огня, а сумерки все сгущались. «Как хорошо, когда трещат поленья! — подумал Малыш. — Дни стали холодными. По всему видно, что пришла осень».

— Я все собираюсь слетать в деревню и купить дров у какого-нибудь крестьянина. Знаешь, какие скупые эти крестьяне, но, к счастью, они тоже иногда уходят пить кофе, — сказал Карлсон.

Он встал и подбросил в огонь два больших березовых полена.

— Я люблю, чтобы было жарко натоплено, — сказал он. — Остаться зимой без дров — нет, так я н играю. И, не стесняясь, скажу это крестьянину.