Три ночи с повесой - [106]
— Плавучей тюрьмой? — У Лили екнуло сердце.
— Подождите-ка, — вмешалась Мередит. — Насколько я могу судить, это достаточно далеко. И это вообще может оказаться совсем не тем, что мы ищем.
— Знаю, знаю. Конечно, ты права, — пробормотала Лили, лихорадочно соображая, что же делать дальше. — Но это единственная ниточка, которая у нас есть. — Сколько же миль до Вулвича? Десять? Пятнадцать? Сколько времени потребуется, чтобы добраться до этого самого «Иерихона»? — Нужно ехать. Нельзя терять ни минуты!
Не успела она это сказать, как в дверях появился Свифт с подносом, на котором лежала записка. По тому, как неаккуратно она была сложена, ясно было, что написана она была в большой спешке.
— Простите, что позволил себе потревожить вас, миледи. — Дворецкий почтительно поклонился. — Но тут записка для ее светлости. Только что принесли, — объяснил он. — Сказали, очень срочно.
Эмилия торопливо пробежала глазами записку. Руки у нее задрожали.
— О нет! Боже мой, у Клодии начались роды. Мне нужно бежать.
Известие поразило всех. И Лили в том числе. Однако куда больше ее потрясла надпись, сделанная на оборотной стороне записки. Для ее светлости герцогини Морланд было написано торопливым, размашистым почерком.
Лили онемела. Ей хорошо был знаком этот почерк.
Почти также хорошо, как собственный.
— Господи помилуй… — Она вскочила на ноги и торопливо выхватила листок из рук удивленной Эмилии. — Кто это писал?! — Не дожидаясь ответа, она поспешно пробежала записку глазами.
«Ваша светлость!
У леди Клодии начались роды. Я взял на себя смелость послать за доктором.
П.Ф.».
— П.Ф.? Кто такой этот П.Ф.?
Эмилия, торопливо натягивая перчатки, что-то сказала. Лили не поняла.
— Напиши, — попросила она, протягивая подруге бумагу и перо.
— Некогда, — пробормотала Эмилия, шаря взглядом по комнате в поисках своей шали. — Я нужна Клодии. Нужно бежать.
Лили так грохнула чернильницей по столу, что брызги разлетелись в разные стороны. Не обращая на это внимания, она схватила Эмилию за руку и попыталась всунуть ей в руку перо. Пальцы у нее так тряслись, что она при этом едва не выколола бедняжке глаз.
— Напиши! — взмолилась она.
Эмилия, выдираясь из ее рук, отдавала приказания лакею. К счастью, вмешалась Мередит — отобрав у Лили перо, она взяла листок и торопливо нацарапала на нем пару слов.
Лили впилась в них глазами.
— Питер Фарадей… Господи, что еще за Питер Фарадей?!
— Он как раз сейчас гостит у Эмилии, — объяснила Мередит. — Мы с Рисом привезли его из Корнуолла, и герцог предложил ему погостить в Морланд-Хаусе. Питер Фарадей… Он был с твоим братом в ту ночь, когда на них напали. Бедняга, сейчас он почти калека.
Ноги у Лили подкосились, и она без сил рухнула в кресло. Услышанное многое объясняло. На некоторые вопросы находились ответы, но при этом возникали новые.
Ясно было одно — ей нужно как можно скорее добраться до Вулвича. Джулиан даже не догадывается, с чем ему, возможно, предстоит столкнуться.
Мередит осторожно тронула ее за руку.
— Я поеду с Эмилией. Ей, возможно, потребуется помощь.
— Да-да, конечно, — пробормотала Лили. — Молю Бога, чтобы роды прошли благополучно, — сказала она, провожая подруг до дверей.
— Спасибо, Лили. — Эмилия потерла лоб. — Если бы я еще могла послать весточку Спенсеру!
— Не волнуйся, дорогая. Уверена, он скоро обо всем узнает.
Лили уже решила, что самолично сообщит об этом герцогу.
— Вон они. Те двое — да-да, вон там, на камне.
Джулиан перевел взгляд туда, куда указывал Эшворт.
С их наблюдательного пункта на самом верху строительных лесов хорошо были видны фигурки двух заключенных, трудившихся на дамбе, всего в нескольких ярдах от берега реки. На обоих были мешковатые робы из грубой материи. Под бдительным присмотром офицера они без отдыха таскали тяжеленные булыжники.
Вот и хорошо, хмыкнул он про себя.
— Ты уверен, что это именно они? — спросил он.
— Угу, — Эшворт кивнул. — Успел перекинуться парой слов вон с тем офицером, он-то и сказал, как их зовут. И добавил, что по обоим, мол, виселица давно плачет. Иначе говоря…
Договорить он не успел — оглушительный выстрел из пушки, прогремевший над рекой, заглушил остаток фразы. Впрочем, шум тут и так стоял адский. Грохот станков, какое-то лязганье, раздающиеся то и дело выстрелы словом, назвать Вулвич тихим местечком мог разве что глухой.
— Иначе говоря, не самые образцовые заключенные, — закончил Эшворт. — После отбоя кто-то из надсмотрщиков придет, чтобы снять их. Надзирающий офицер выдаст каждому по десять шиллингов, даст документы и выведет за ворота.
— Тут-то мы их и возьмем.
Было решено дождаться, пока Стоуна и Маклеода выпустят, и незаметно проследить за ними. Никто не сомневался, что бывшие заключенные, оказавшись на свободе, первым делом отправятся в местный кабачок промочить горло, а из него — прямиком в бордель. Идеальным вариантом было бы сцапать этих мерзавцев упившимися и со спущенными штанами. Если повезет, то так и будет, решил Джулиан. Возможно, оба струсят и тут же назовут имя, которое ему нужно, размечтался он.
