Три Меченосца. Книга вторая. Царь Алого Огня - [66]

— И смотрите у меня! — проговорил он. — Не дурить, а то пожалеете! Ножик мой не только веревки резать может.

Идти было довольно трудно. После долгого обездвижения ноги едва не отказывали. У Тэлеска все тело болело, и с каждым шагом он морщился от этой боли. Хаг равнодушно посмотрел на неровную походку пленников и вышел сразу же вслед за ними.

Вскоре старик уже представил их Бэнгилу и Эсторгану. Колдуны Дардола ждали пленников внутри все той же мельницы, которая молола несуществующее зерно. Они сидели за столом и смотрели на вошедших одинаково надменными взглядами.

Эсторган встал и громко произнес:

— Я хочу знать, как пользоваться этим? — Колдун показал круглый серый предмет, который крепко сжимали его пальцы.

Все четверо узнали эту вещь, но ничего не ответили. Тэлеск гордо смотрел в глаза колдуну и силился найти там хоть каплю чего-то человеческого.

— Я спрашиваю! — взревел Эсторган. — Как использовать его силу?!

Но ответа не последовало и на сей раз. В комнате на несколько мгновений воцарилось гробовое молчание.

— Я жду ответ! — Эсторган все больше впадал в ярость.

Ликтаро усмехнулся.

— Что, так не терпится стать властелином? — изрек он.

Глаза Эсторгана злобно сверкнули.

— Ты смеешь насмехаться, смертный? — прорычал Эсторган. — Ты не в том положении нынче, чтобы это делать! Достаточно одной лишь моей воли, и ты будешь загибаться в смертельных муках.

— Мы не знаем, как использовать это! — сказал наконец Тэлеск, поняв что обстановка накаляется. — Мы применяли его лишь для защиты.

— Глупцы! — ухмыльнулся Эсторган. — Ведомо ли вам, на что поистине способен сей предмет?

Пленники молчали.

— И как же вы защищались им? — вновь спросил Эсторган.

— Достаточно лишь взять его в руку, — произнес Рунш, — и он будет защищать обладателя.

— Ясно… Ничего нового вы для меня не открыли. Разберусь сам. Хаг, уведи их!

— Что вы собираетесь с нами сделать? — спросил Ликтаро.

Эсторган ухмыльнулся.

— Мы? Ничего! — ответил он. — Мне, ровно как и Бэнгилу, плевать на вас. Но есть кое-кто другой, кому вы более интересны. И в ближайшее время поступит распоряжение по поводу вашей дальнейшей судьбы.

— И кто же это распоряжается нашей судьбой? — с вызовом бросил Тэлеск. — Уж не сам ли Дардол?

— Именно он! — Эсторган пристально посмотрел на Тэлеска. — Слышу дерзость в твоем голосе.

— В моем голосе не дерзость. В моем голосе презрение! Я презираю вашего владыку и вас, подвальные крысы!

— Не отплатил бы ты за свои слова! — дрожащим от злости голосом проговорил Бэнгил.

— Он еще отплатит… — Эсторган все также пристально смотрел в глаза Тэлеска. — Сполна! Великий Мастер найдет наказание, достойное этой дерзости. Тебе повезет, ежели ты просто умрешь, жалкий смертный.

Но Тэлеск не думал отступать. Его не пугали угрозы в речах колдунов и их ненавистные взгляды. Кроме того, он осознавал, что они ничего не сделают без приказа, посему он решил воспользоваться этим, чтобы высказать им все в лицо.

— Великий Мастер! — усмехнулся он. — Так вы его теперь именуете? Знайте, что нас не бросает в дрожь от его имен! Рано или поздно шаткая власть Дардола падет, он будет повержен, а вас предадут казни.

— Шаткая власть? — поморщился Эсторган, не сводя глаз с Тэлеска. — Уведи их, Хаг. Бэнгил, проследи, чтобы все прошло без происшествий.

Испуганный старик Хаг неуверенно открыл дверь, и пленники друг за другом покинули мельницу. Когда их завели обратно в сенник и вновь связали ноги, Бэнгил подошел к Тэлеску и, склонившись над ним, сказал:

— Даэбарн, которого ныне больше нет, сказывал, что один из Трех дерзок в речах своих, что чересчур смело он отзывается о Великом Мастере. Наконец-то я узрел наглеца собственными глазами.

Тэлеск сидел на забросанном сеном полу, Бэнгил стоял перед ним. Взгляды их встретились, и долгое время они смотрели друг на друга с взаимной неприязнью. Наконец колдун развернулся и вышел.

Дверь захлопнулась, засов щелкнул. Снова наступила тьма. Еще день и еще ночь томились они без еды и воды в холодном сеннике. Ослабшие, они даже стали реже разговаривать. Но умереть от голода им не дали. На заре квадратная дверь открылась. Это были Хаг и Бэнгил. Колдун повелел Хагу развязать пленникам связанные за спиной руки и связать их спереди. Когда это было сделано, Хаг вышел, и через некоторое время вернулся с кувшином и хлебом в руках.

— Поймите правильно — это не из жалости, — ухмыльнулся Бэнгил. — Просто нельзя допустить, чтобы вы сдохли раньше времени.

Так было каждый день. Утром им приносили пищу и воду, и дверь после этого закрывалась до следующего дня. Лишь изредка ее отворяли, чтобы убедиться, что пленники на месте. А пленники уже не помышляли о побеге. Они ясно понимали, что ничего из этого не выйдет. Кое-как закутавшись в плащи и зарывшись в сено, в молчании они коротали ночи и дни. Время тянулось медленно, и вечностью казался каждый час.

Тэлеск думал о родителях, о родном острове. Теперь это казалось ему чем-то столь далеким и недосягаемым, словно ненастоящим, навеки утонувшим в сером сумраке прошлого. Мысль, что он никогда больше не увидит родителей, не войдет под крышу дома, в котором родился и вырос, угнетала его все больше. Он пытался думать о чем-нибудь другом — о чем-то хорошем и светлом. Иногда это ему удавалось, но не надолго, потому что в итоге все хорошее вдруг мрачнело и искажалось в его мыслях. Тэлеск не раз вспомнил прекрасную Карпилен, с которой судьба свела его на восточных отрогах Хребта. Как он мечтал увидеть ее еще хоть раз! Но все сводилось к одному — теперь он был узником, который бессмысленно коротал время в неволе и ждал своей участи.