Три любовных романа. Лучшие из лучших — 1996 (из второго десятка). - [60]

– А отец? Ты ему рассказала? – спросила наконец Кэсси.

– Джайлзу? Боже сохрани! Разумеется, нет! – воскликнула Лавиния. – Он бы рассвирепел и своим вмешательством только все испортил. Твой отец слишком прямолинеен. Нет, мне пришлось взять все в свои руки, и, кстати говоря, я осуществила этот план с немалым удовлетворением. Теперь я в любой момент могу расправиться с этим черноволосым красавчиком. – Лавиния откинула назад свою прекрасную голову и вздохнула. – И я просто слышать не могу это слово – «сага». Мерзавец его совершенно испоганил.

– Почему ты ничего не сказала мне? – едва внятно спросила Кэсси.

– Как я могла это сделать, дорогая? – нетерпеливо ответила Лавиния, вставая и натягивая перчатки. – Мы никогда не были близки друг с другом. – Подойдя к двери, она на мгновение остановилась и чмокнула дочь в щеку. – Бабушка! – скривившись, пробормотала она. – Придется теперь играть возрастные роли.

Не успели они оглянуться, как она исчезла. Обаяние ее личности было настолько велико, что, где бы она ни была, после ее ухода всем становилось не по себе. Однако на этот раз она как бы перепахала прошлое, заставив их увидеть его по‑новому. Кэсси все стояла у двери, глядя в пространство.

Джордан прислонился к окну и всем своим видом показывал, что не желает ни о чем говорить.

– Она… оказывается, ей не все равно, – озадаченно произнесла Кэсси, не понимая, почему Джордан так сердит.

– Пожалуй. На свой лад… – буркнул он сквозь зубы и отвернулся. Вся его напряженная фигура недвусмысленно выражала ярость. – Я способен убить любого, кто тебя обижает, – глухо сказал он. – Смешно, если подумать, что я‑то и обижал тебя чаще других!

– Это вовсе не так, – прошептала Кэсси. Она все еще не опомнилась после всего, что произошло, после его страстных объятий и слов, после рассказа матери. – Когда у меня родится ребенок…

– Не у тебя, а у нас! – вскинулся Джордан. – Это мой ребенок!

Кэсси молча смотрела на него, ошеломленная вспышкой гнева, исказившей его обычно спокойное лицо. Наверно, сейчас не время говорить с ним. Он слишком возбужден, слишком взвинчен от гнева.

– Ладно… не так уж это и важно, – нерешительно сказала она. – Мы поговорим позже.

– Нет, сейчас! – отрубил Джордан.

Кэсси посмотрела на него с тревогой и грустью. Она так безмерно любит его, но не в силах заставить себя сейчас подойти к нему. Она же опять все испортит, а ошибок и без того хватает. Она желала ему счастья, и неважно, чем это обернется для нее самой. Увидев выражение ее лица, он еще больше помрачнел.

– Господи! Какой несчастной жертвой должна себя чувствовать женщина в подобные минуты, – с горечью вырвалось у него. – Вот ведь не знаю, куда деваться от злости из‑за того, что твоя мать способна проявить свою заботу лишь в такой холодной, сугубо практичной манере, а сам? Хорош гусь – загнал тебя в западню. Ведь ребенок‑то мой!

– Я… я очень хочу от тебя ребенка, – просто сказала Кэсси. – И всегда хотела.

– Кэсси?

Он смотрел на нее как на сумасшедшую, но она решила высказать все до конца, пусть знает.

– Когда он родится, – торопливо заговорила она, – я не потребую развода. Я хочу остаться здесь. Я не буду мешать тебе, Джордан. Я просто… просто буду ждать тебя здесь… когда ты будешь приходить или приезжать, неважно откуда… чтобы у тебя был настоящий дом, чтобы ты видел своего ребенка и радовался ему и…

– Куда же, по‑твоему, я буду уезжать? – Гипнотические серебристые глаза смотрели на нее со странным выражением.

– В другие страны… за океан… Здесь все наладится, и тебе незачем будет сидеть…

– Ты считаешь, что я очень хочу уехать от тебя? – звенящим от напряжения голосом спросил он. – Считаешь, что я в состоянии сделать это? Может, ты ждешь не дождешься, когда я уеду, чтобы остаться в доме полновластной хозяйкой?

– Я… я просто не хочу стеснять твою свободу, – дрожащим голосом ответила Кэсси. – Не хочу, чтобы ты думал, будто я покушаюсь на твою независимость.

– Именно из‑за тебя я и остался здесь, – спокойно сказал он. – Когда я впервые пришел с отцом в газету, я не давал ему никаких обещаний. Потом я увидел тебя, и все остальное отошло на задний план. Я остался здесь ради тебя, Кэсси, только ради тебя. Ты для меня никакая не обуза. Я каждую минуту думал о тебе, но мне казалось, что ты меня ненавидишь. С первого же раза, как увидел тебя, я не мог думать ни о чем, кроме тебя. – Джордан! – Кэсси была так счастлива, что от избытка чувств у нее закружилась голова.

– Попробуй только упасть в обморок! – испуганно воскликнул он, бросаясь к ней. – Я еще не закончил… Что бы там ни было, тебе никуда от меня не деться, Кэсси. Я люблю тебя, родная! – покаянно улыбнулся он и шутливо добавил: – Вот теперь можешь падать в обморок!

– О Джордан, Джордан, я так тебя люблю! – По щекам у Кэсси струились слезы, она обвила его шею руками.

– Ты уверена? – серьезно спросил он, и она вдруг весело рассмеялась сквозь слезы.

– Конечно, уверена! Неужели ты думаешь, что между нами что‑нибудь было бы, если б я тебя не любила? – с деланной суровостью спросила она.

– Вот теперь я снова вижу прежнюю Кэсс, – улыбнулся Джордан, еще крепче прижимая ее к себе. – Если б ты знала, как безумно я люблю тебя, Кэсси! – зарывшись лицом в ее волосы, прошептал он. – Я не смогу жить вдали от тебя!