Три круга войны - [10]

После обеда лейтенант вывел свою роту в овраг, где каждый выстрелил по три патрона по мишеням, и поэтому обратно солдаты шли в таком возбуждении, будто совершили бог весть какой подвиг.

— Дядь, а гранаты научите бросать? — выкрикнул молоденький солдатик, путаясь в длинных полах шинели.

Лейтенант улыбнулся в ответ, поискал глазами солдата в строю, сказал:

— В армии нет ни дядей, ни тетей… Надо обращаться по званию: «Товарищ лейтенант». — И пообещал: — Покажу и гранату. После ужина, если будет еще светло. — Он посмотрел на часы: — А можно и сейчас. Гурин, сбегай принеси свои гранаты.

Василий с радостью пустился к своему окопу и принес гранаты. Отобрав их у Гурина, лейтенант отодвинул рукой всех солдат подальше от себя для безопасности.

— «Лимонка» — грозное оружие, — пояснил он. — Поражает осколками на расстоянии… Ну вот… Перед боем надо гранаты привести в боевую готовность. Для этого берем запал и ввинчиваем в корпус. Перед броском нужно поставить ее на боевой взвод. Для этого берем гранату в правую руку, прижимаем предохранитель к телу гранаты, отгибаем проволочные усики и за кольцо выдергиваем чеку. — Он дернул кольцо и забросил его через плечо, не спуская глаз с гранаты, словно в кулаке у него была зажата голова змеи. — Все, граната на боевом взводе. Если я отпущу пальцы, граната взорвется. Хочешь — не хочешь, теперь ее надо бросать. И подальше, чтобы осколками не ранить самого себя. Ложись! — скомандовал он. Солдаты плюхнулись на землю. Лейтенант отошел подальше и, бросив гранату, сам упал на землю. Граната взорвалась, подняв сноп пыли. Посыпались осколки и комки земли. Кисло запахло динамитом. — Понятно? — спросил он, отряхиваясь.

— По-о-нятно, — вразнобой ответили солдаты.

— Кто хочет попробовать?

Охотников нашлось много, и тогда лейтенант, прикинув что-то, вызвал Гурина.

— Твоя граната, давай бросай.

Дрожащими руками Василий взял гранату, стал ввинчивать запал.

— Спокойно, не торопись, — подсказывал лейтенант, внимательно следя за руками Гурина. — Так, правильно… Держи крепко. Ну, усики, усики отогни. Так. Держи крепко и выдерни рывком кольцо. Так. Держи. Теперь бросай. — Гурин бросил гранату и смотрел на нее, как она, щелкнув чем-то, крутилась на земле.

— Ложись! — крикнул Иваньков и, ударив Гурина по плечу, упал с ним на землю. И в этот момент раздался взрыв. — Ты что же это? — Вставая, упрекнул Василия лейтенант. — Залюбовался? Нельзя забывать таких вещей. Становись в строй.

На другой день лейтенант Иваньков учил новичков ползать по-пластунски. Прежде чем положить их всех на землю и заставить ползти, он сам с винтовкой, уткнув голову в пыльный бурьян, добросовестно прополз довольно изрядное расстояние. Так же тщательно он показал, как окапываться под огнем.

— Вот так, не поднимая головы, лопатой ковыряй землю и нагребай перед собой бруствер. Самый маленький холмик земли — и уже голова твоя от пули защищена. А ты греби, долби землю, зарывайся вглубь. Земля-матушка, говорят солдаты, не выдаст, земля-матушка спасет. Лопату, как и винтовку, берегите: она тоже ваш спаситель. Землю не разбрасывайте, а на бруствер, на бруствер…

Лейтенант Гурину нравился. Нравился тем, что он все знал, все умел и старался научить других. Несмотря на усталость, он выкладывался весь, не щадя себя. Гурин ловил каждое его слово, каждый жест. Иваньков, наверное, заметил это и все чаще обращался к нему, стал выделять его, и Василию это льстило.

Пока Иваньков учил свою роту элементарным премудростям войны, отделенные и взводные командиры тоже учились — с ними проводили занятия старшие офицеры. Только на третий день они вернулись в роту и, сменив Иванькова, вывели солдат в поле повзводно, а потом рассредоточили по отделениям и стали отрабатывать тему: «Отделение в наступательном бою».

— Короткими перебежками вперед! — командовал сержант Семенов — непосредственный начальник Гурина. — Вперед! Быстрее!

Дважды «брали» штурмом окопы «противника», дважды Семенов делал разбор и все был недоволен:

— Медленно! Долго топчетесь перед окопами «противника», выискиваете местечко, куда прыгнуть. Быстрее надо. Сейчас нам предстоит прорвать двойную линию обороны…

Снова рассыпались по полю, заняли исходный рубеж, затаились, чтобы по команде подняться в «наступление». Но на этот раз Гурину не пришлось идти «в атаку» — его позвали к командиру роты.

— Иди, тебя майор Крылов вызывает, — сказал Иваньков мрачно, глядя куда-то в сторону.

— А кто это?.. А где он?.. — заволновался Гурин, чувствуя что-то неладное.

— Вон связкой покажет.

У майора Крылова тоже был свой окоп. Майор сидел на бруствере и читал газету. Когда Гурин представился, он взглянул на него из-под большого козырька своей фуражки, переспросил:

— Гурин? Садись, побеседуем, — пригласил он мягко, будто Василий ему был сын родной. — Ну, как служится?

— Ничего…

— Никаких жалоб?

— А какие жалобы? Одет, обут, накормлен.

— Это верно. Ты из Букреевки?

— Да.

— Немцы свирепствовали? — сочувственно спросил он.

— Да… Как везде, наверное…

— Как же тебе удалось спастись?

— Сам не знаю…

— В гестапо или в полицию тебя вызывали?

— Нет… Как-то обошлось…