Три клятвы светлого эльфа - [43]

Ансгар Второй поднял взгляд от стопы бумаг, склонил голову в ответном приветствии и кивнул на кресло напротив. Эйна присела и ждала, пока его Величество закончит чтение каких-то документов. В душе нарастала тревога, визит, похоже, оказался не дружеским, а официальным. Король, наконец, отодвинул бумаги и посмотрел на Эйну пугающе серьёзно. Не кузен, не приятный собеседник, правитель Имбора изучал сидящую напротив девушку.

— Эйна дира Бранн. — Подобное начало речи заставило Эйну внутренне съёжиться. Но только внутренне, она давно научилась не показывать эмоции. — Тебе надлежит принять предложение Артура Красса герцога Арела. Таким образом, ты получишь статус аристократки, а наш род получит ещё одну ветвь наследования. Но можешь не волноваться, вряд ли придётся прибегать к запасному варианту. Наше родство следует сохранять в тайне, из соображений безопасности. Далее: для прохождения практики ты направляешься в Тариен, город, граничащий с землями герцога. Не затягивай помолвку более двух лет.

Эйна поднялась с кресла и, уже не обращая внимания на свой неподходящий для воинских присяг вид, приложила раскрытую ладонь правой руки к сердцу и произнесла:

— Слушаюсь, ваше Величество. Служу Имбору.

— Ну что ты, милая кузина, — улыбнулся король, но глаза остались серьёзными. — Это всего лишь маленькая просьба, отнюдь не приказ. Не думаю, что тебя затруднит её исполнить. А теперь позволь проводить тебя к деду.

Эйна, собрав силы, улыбнулась вышедшему из-за стола повелителю и приняла протянутую руку. Вдвоём они шествовали в сопровождении стражи вдоль тех же комнат, мимо расступавшихся и застывавших в поклонах придворных. Эйна поддерживала беседу с Ансгаром, вновь расточавшим обаяние, ей даже удавалось улыбаться в ответ на его шутки. Но внутри всё скручивало от невыносимой боли, от неизбежности будущего, волнами накатывало отчаяние. Его Величество вновь лукавил. Маленькая просьба короля — это приказ и для воина, и для подданного страны. К счастью, дед не стал задерживать, хотя явно был рад её видеть, и после завтрака проводил, сославшись на дела. Эдин Первый поведал о разработке нового закона, благодаря которому вскоре женщины смогут преподавать в воинских школах, училищах и даже академиях. В другое время Эйна бы обрадовалась, но сейчас лишь изобразила восторг, потратив на это последние силы. Дед ведь старался ради неё.

Как добиралась домой, Эйна не запомнила, кажется, нанимала повозку, а может, её довёз нанятый королём экипаж. Перед дверью она остановилась и сделала пару дыхательных упражнений для восстановления спокойствия. Ведь объяснить своё состояние, не выдав тайну происхождения, вряд ли получится. Она и так объясняла визиты во дворец тем, что якобы Эдина Первого замучила ностальгия, и старый король просто хочет изредка видеть девушку так похожую на любимую фаворитку. Иногда Эйне казалось, дядя что-то подозревает. Но Нейл дер Бранн прямых вопросов не задавал.

Дядя и Гвен сидели в гостиной. Вернее, сидела Гвен, а художник демонстрировал ей новые иллюзии-иллюстрации к сборнику. Эйна подошла и, вглядевшись, узнала в девушке фоморке королеву. Несмотря на непрекращающуюся душевную боль, она не смогла не восхититься. Нейл дер Бранн сумел показать не только внешнюю немного экзотическую, но и внутреннюю красоту юной правительницы. Следующей иллюзией стал оборотень в двух, последовательно сменяющих друг друга ипостасях. Гвен, не знакомая с моделью лично, восторженно охнула. Даже Эйна, видевшая оборот вживую, поразилась точности в изображении мельчайших деталей.

Художник закрыл сборник и поместил на стол, он с удовольствием выслушал похвалу и хотел что-то сообщить, но раздался звук открываемой двери. Все обернулись. На пороге стоял Арт дер Бранн, похудевший, осунувшийся, с плетёной колыбелькой в руках. Эйну затопило чувство жалости, но она не смогла удержаться от ехидной реплики:

— Что, твоя возлюбленная вновь не смогла родить фею?

Отец не обратил внимания на слова и тон, просто подошёл и поставил колыбельку на диван.

— Это твоя сестра, Эйна. Я назвал её Ровеной.

После этого Арт дер Бранн обнял дочь, брата и тут только увидел Гвен. Он подошёл к замершей в кресле женщине, опустился перед ней на колени, склонил голову и произнёс:

— Прости меня, родная. Я знаю, что предал нашу любовь. Будь проклято очарование фей! Давай начнём всё с начала, поженимся, станем настоящей семьёй. Ты же не бросишь нас с малышкой?

Эйна с тревогой посмотрела на дядю. Все краски схлынули с его лица. Он с усилием оставался на месте. Лишь судорожно сжимал и разжимал кулаки. Внезапно раздался детский плач. Гвен кинулась к ребёнку, вынула из колыбельки и принялась укачивать. Эйна смотрела на крошечную девочку, белокожую, похожую на отца и дядю и ничего к ней не чувствовала. Ни неприязни, ни родственных чувств, просто ребёнок.

— Гвен, а как же мы? — спросил художник почти не дрогнувшим голосом.

Женщина передала успокоившуюся девочку отцу. Затем сняла с пальца кольцо и протянула бывшему жениху.

— Прости, Нейл. Но я никогда не обманывала, не признавалась в любви. Ты знал, сердце моё принадлежит твоему брату. Если бы мы успели пожениться, я бы осталась с тобой. Но сейчас уже не смогу.