Три китайских царства - [73]

.

Определенная зависимость человека от окружающей его географической среды никогда не оспаривалась. Различно расценивалась лишь степень этой зависимости. В любом случае хозяйственная жизнь народов тесно связана с ландшафтом и климатом обитаемых территорий. Подъем и упадок экономики древних эпох проследить бывает довольно трудно из-за неполноценности информации, получаемой из первоисточников. Но имеется такой индикатор, как военное могущество. Ясно, что нищающая страна с голодающим населением не могла бы дать средства, необходимые для длительной и успешной войны. Для крупного похода надо было не только иметь сытых, сильных и неутомленных людей, способных натягивать тугой лук «до уха» (это позволяло метать стрелы на 700 м, тогда как при натягивании «до глаза» дальность полета стрелы составляла 400 м) и долго фехтовать тяжелым мечом или кривой саблей, но и иметь коней, примерно по 4–5 на человека с учетом обоза или вьюков. Требовался запас стрел, а изготовление их – дело трудоемкое. Нужны были запасы провианта, например, для кочевников – отара овец, следовательно – и пастухи при ней. Нужна резервная стража для охраны женщин и детей… Короче говоря, война стоила очень дорого. Вести ее за счет врага можно было только после значительной победы в богатой стране. Но чтобы ее одержать, требуются крепкий тыл, цветущее хозяйство и, значит, оптимальные природные условия.

О значении таких географических условий, как рельеф, для военной истории говорилось давно. Достаточно напомнить, что битву при Тразименском озере в 217 г. до н. э. Ганнибал выиграл, использовав несколько глубоких долин, расположенных под углом в 90° к берегу озера и дороге, по которой шли римские войска. Благодаря такой диспозиции он атаковал римлян сразу в трех местах и победил. При Киноскефалах в 197 г, до н. э. тяжелая фаланга македонского царя Филиппа V на пересеченной местности рассыпалась, и римские манипулы консула Фламинина перебили врагов, потерявших строй. Подобные примеры всегда были в поле зрения историков и дали повод еще И.Н. Болтину сделать знаменитое замечание: «У историка, не имеющего в руках географии, встречается претыкание»[434].

Сейчас вопрос ставится иначе: не только о том, как влияет географическая среда на людей, но и в какой степени сами люди являются составной частью земной оболочки, именуемою биосферой[435], а также на какие именно закономерности жизни человечества влияет географическая среда и на какие – не влияет? Говоря об истории, мы обычно имеем в виду общественную форму движения материи – прогрессивное развитие человечества. На его внутренние закономерности ни географические, ни биологические воздействия существенно влиять не могут. Однако каждый человек в отдельности является не только членом общества, но и физическим телом, которое подвержено тяготению и другим природным законам; организмом со всеми его биологическими функциями; млекопитающим, входящим в биоценоз населяемого ландшафта; членом определенного этноса (племени, народности и т. п.). Поэтому человек подвержен воздействиям и гравитации, и инфекции, и голода вследствие изменений ландшафта, и процессов этногенеза, которые иногда совпадают с общественными процессами, а иногда не совпадают.

Таким образом, на современном уровне науки в историческое понятие «географический источник» следует ввести, помимо ландшафтного окружения, географические особенности развития этносов.

Значит, не только история без географии встречает «протыкание», но и физическая география без истории будет выглядеть крайне однобоко. Отсюда вытекает, что обязательно нужно пользоваться историческими данными для изучения палеогеографии того или иного периода, причем с учетом конкретных обстоятельств. При этом следует ориентироваться не на буквальные публикации источников, а на канву событий, отслоенных и очищенных от первичного изложения. Только тогда будет ясна соразмерность фактов, когда они сведены в одномасштабный причинно-следственный ряд. В результате исключается также тенденциозность источника или малая осведомленность его автора. То, что для историка станет завершением работы, для географа окажется отправной точкой. Будут исключены те события, причины которых известны и относятся к иной сфере, например спонтанному развитию социально-экономических формаций либо к личным поступкам политических деятелей. Останется сфера этногенеза и миграций. Тут-то и вступит в силу взаимодействие общества с природой.

Особенно это прослеживается, когда главную роль играет еще натуральное или простое товарное хозяйство. Ведь способ производства определяется первоначально теми экономическими возможностями, которые возникают в природных условиях конкретной территории, кормящей племя или народность. Род занятий подсказывается ландшафтом и постепенно направляет развитие материальной, а отчасти и духовной культуры возникшей этнической целостности. Когда же данный этнос исчезнет, то памятником его эпохи останется археологическая культура, свидетельствующая о характере хозяйства этого народа, а следовательно, и о природных условиях эпохи, в которой оно бытовало. Тем самым мы оказываемся в состоянии отчленить исторические события политического характера от событий, обусловленных преимущественно изменениями физико-географических условий.