Три карты усатой княгини - [2]
Беда была в том, что четверную дуэль можно связать с чем угодно, но только не с защитой чести прекрасной дамы. Нет, с тем, что Истомина в свои юные годы была прекрасна, я спорить не собираюсь, но тот, кто доберется до описания четверной дуэли в этой книге, поймет, что ее участники мало заботились о репутации великой балерины. Убитый на дуэли Шереметев испытывал к ней все затмевающую страсть — это правда; убивший Шереметева Завадовский хотел уложить ее в свою постель — это тоже правда; Грибоедов, надо думать, в своих устремлениях был солидарен с Завадовским; четвертый же участник дуэли Якубович вообще не имел к Истоминой никакого отношения.
По здравому размышлению я решил: никакого вранья! Я приду на запись телепередачи и расскажу про четверную дуэль в самом что ни есть правдивом, по возможности документированном варианте. Так и сделал. Несмотря на выделенные пять минут, я говорил полчаса, сказал все, что хотел и как хотел, и никто меня не остановил. Какой же стыд я пережил, когда в канун праздника передача вышла в эфир! Мой тридцатиминутный монолог нарезали в лапшу протяженностью в пять минут, оставив только то, что соответствовало первоначальному замыслу телевизионщиков; все это сопроводили врезками, в которых на фоне портретов главных фигурантов рассказывалось, как граф Шереметев вышел защищать честь балерины и погиб от руки хладнокровного убийцы. Сюда же были приплетены Пушкин и даже Лермонтов, гибель которого на дуэли уж вовсе не имела к дамам никакого отношения.
Передача закончилась, и я стал ждать язвительных комментариев. Но, как позже выяснилось, никто из знакомых ее не смотрел. Однако передачу видела редактор одного дамского журнала — что ей, вероятно, полагалось по должности. На следующий день она разыскала меня и предложила вести в журнале рубрику «Былое». Так я стал писать о женщинах, которые мне интересны. Среди двенадцати очерков, помещенных в этой книге, есть и такие, которые были написаны именно тогда. Но все они дополнены материалами, которые в свое время не вошли в них по причине ограниченности журнальной площади.
«Женская тема» в исторической очеркистике ныне весьма популярна. Но к сожалению, то, что пишется и публикуется, можно, за малым исключением, без труда разделить на две части: либо это написано занимательно, но не имеет ничего общего с исторической правдой, либо, наоборот, точно и даже научно, но при этом невероятно скучно; я уж не говорю о тех сочинениях, которые и скучны, и безбожно перевирают то, что положено знать обладателю аттестата о неполном среднем образовании.
Именно поэтому я поставил перед собой задачу ни в коем случае не врать читателю — даже ради красного словца. И при этом писать без чрезмерного наукообразия — о сложном просто, а о простом, по возможности, с сопереживанием, не пряча собственных эмоций, и тоже… просто. Получилось ли это — судить не мне.
Равноноапостольная Ольга, или «Переклюкала мя еси…»
Святая равноапостольная Русской православной церкви великая княгиня Ольга давно уже превратилась в персонаж русской мифологии. Не было, пожалуй, на Руси правителя, чье имя окружало бы столько легенд — похожих на правду и от правды очень далеких. А часто правда и вымысел переплетаются, и невозможно разглядеть стертые временем границы между ними. Да и стоит ли пытаться? Легенды не рождаются из ничего, в отправной их точке всегда лежит факт. И к тому же — ничто лучше легенды не передает дух давным-давно ушедших столетий.
Лик Ольги едва-едва проступает к нам через тысячелетнюю завесу. О происхождении ее известно мало. Здесь большой простор для домыслов, и потому одни историки считают ее половецкой княжной, другие — дочерью военного руководителя норманнов, третьи, опираясь на «Житие», написанное много позже смерти Ольги, согласны, что она была «от языка варяжска», однако роду незнатного, четвертые находят у нее болгарские корни, пятые полагают ее знатной псковитянкой, а шестые — тоже псковитянкой, но из самых низов. Последние две версии, вероятно, ближе всего к истине и, между прочим, находят подтверждение в «Повести временных лет» и более поздних летописях.
«Повесть временных лет» сообщает, что Ольга была «приведена» сыну Рюрика — киевскому князю Игорю из Пскова его опекуном князем Олегом. Если верить другим источникам, князь Игорь познакомился с Ольгой во время охоты. Преследуя дичь, он вышел к «реке Великой, недалеко от селения Выбуцкого». У берега был привязан одинокий челн, владелицей которого оказалась простая крестьянская девушка. Во время переправы князь стал говорить девушке «стыдные словеса», но получил отпор — неслыханная вещь по тем временам. Пораженный смелостью и остроумием Ольги, князь будто бы тут же предложил ей стать его женой. «Житие» предложение руки и сердца переносит на более поздний срок, утверждая при этом, что Ольгою, «украсив именем своим юную деву», ее нарек Олег, который «искал невесты княжескому своему питомцу». Существуют разные мнения на тот счет, сколько лет было Ольге на момент замужества: Устюжская и Новгородская летописи, например, утверждают, что ей едва исполнилось десять.
