Три грани времени - [21]

И всё это время племя почти ничего не ело: постилось, готовясь к великому пиру.

Наконец настал Великий День Охоты, и охотники, обмазавшись свежим мамонтовым навозом, чтобы не выдать себя запахом своих тел, отправились загонять мамонта. Они уже давно выбрали среди мамонтов, которые паслись в долине, нескольких самцов, следили за ними день и ночь и теперь хотели одного из них загнать в расщелину.

А за охотниками побежали и собаки.

А-ку и Ё-га тоже пошли с охотниками. После того, как они приняли участие в стычке с саблезубым тиром, охотники стали брать их на охоту.

Счастливый и ужасно гордый нёс А-ку свою боевую дубину. Он то поглядывал вперёд, то оглядывался, не отстали ли собаки, и каждый раз видел Га-ава, который бежал во главе стаи. А-ку хотелось кричать во весь голос, но он сдерживался, потому что знал, что, пока не придёт время, охотники должны двигаться бесшумно, чтобы не спугнуть мамонтов раньше времени.

Шли очень долго: Великий Охотник уже стоял над головами. Они уже почти подошли к реке, а мамонтов всё не было видно. А-ку уже начал думать, что хитрые и сообразительные животные заметили их издалека и подались прочь.

Но вот первый охотник остановился, предостерегающе поднял руку, и все сразу застыли на месте.

Долго вглядывался вперёд первый охотник, потом показал рукой на группу деревьев, зеленевших над речкой. И А-ку понял: там — мамонты. Однако как он ни приглядывался, так и не смог ничего увидеть: он видел только стволы могучих деревьев, что высоко над землёй смыкали свои зелёные кроны.

* * *

Мамонт был старый и мудрый.

Не один десяток лет пролетел над тяжёлой его головой, увенчанной такими могучими бивнями, что он легко доставал ими до земли. Всё его гигантское тело покрывали шрамы — следы стычек с хищниками, с другими мамонтами-самцами, которые время от времени пытались возглавить табун. Из года в год водил он свой большой табун по широкой долине — на его глазах подрастал молодняк, становился взрослыми самцами и самками; большинство самок он оставлял при себе, а самцов гнал вон, если они не хотели ему подчиняться.

Оберегая свой табун, он всегда прислушивался и принюхивался ко всем подозрительным звукам и запахам, готовый моментально подать сигнал тревоги — и тогда мамонты собьются в кучу, прикрывая молодняк от хищников, и он поведёт их в безопасное место. А если надо, то и кинется на того, кто осмелился нарушить покой — высоко подняв хобот и наставив бивни, и все мамонты побегут следом за ним. И горе тому, кто вовремя не уступит дорогу — сбитый, смятый, втоптанный в землю будет валяться он, пока его не растащат мелкие хищники и птицы.

Мамонт и сейчас прислушивался и принюхивался, нервно задирая хобот и поводя огромными ушами: ощущение какой-то опасности незримо носилось в воздухе. Табун мирно дремал, спрятавшись в тени деревьев, в огромных животах булькала, перевариваясь, пища, мамонтята повизгивали, играя друг с другом или сося своих матерей, даже взрослые самцы погрузились в сладкую дремоту.

Не спал только он, их вожак, охваченный невыразимой тревогой.

Тихо и неслышно, словно призрак, стараясь всё время прятаться в густой тени, он подошёл к опушке, замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Его маленькие глаза подозрительно ощупывали кусты, растущие вдоль речки, каждую впадинку, однако там всё словно вымерло: никакого запаха, никакого шороха, никакого движения. Миром и покоем дышала речка и всё пространство перед ней и за ней. Покоем и полуденной тишиной.

Однако беспокойство не оставляло старого мамонта: предчувствие опасности всё больше пробирало его.

Поводя своим длинным хоботом то в одну сторону, то в другую, он продолжал обеспокоенно принюхиваться. Вот он замер, напрягши хобот: от речки повеяло ветром, и ветер тот принёс запах. Мамонт что есть сил втянул в себя воздух, запах проник ему в самый мозг, и в его обширной, обогащённой опытом памяти сразу же возникли рыжие черноногие существа, бойкие и дерзкие, которые бегают огромной стаей и нападают даже на больших животных. Запах этот доносился от речки, он растекался во все стороны, становился всё заметнее, всё гуще — мамонт хотел уже отступить вглубь, к своему табуну, чтобы отвести его подальше от опасности, но тут из травы выросла двуногая фигура. Фигура постояла неподвижно, глядя в сторону леса, а потом обернулась и махнула рукой. И по этому взмаху повсюду начали вставать такие же фигуры, а за ними появились и четвероногие существа: вырвавшись вперёд, они сразу же побежали к лесу, низко опуская головы и к чему-то принюхиваясь.

Мамонт задом отступил в лес, повернулся, побежал: он уже знал наверняка, что это такое. Домчал до табуна, подал короткую тревожную команду, быстро пошёл вперёд. Весь табун послушно двинулся за ним, сбившись в кучу, матери подталкивали лбами и хоботами молодняк, а взрослые самцы замыкали колонну — на тот случай, если нужно будет обороняться. Табун быстро двигался меж деревьев. Не было слышно никаких иных звуков, кроме дружного топота, но тут вдруг сзади донеслось нервное гавканье. Одинокое это гавканье разом подхватили другие собаки — весь лес взорвался лаем, и старый мамонт понял, что четвероногие существа напали на их след и теперь не отстанут. Он побежал ещё быстрее, но мамонтята, быстро выбившись из сил, начали отставать, и в конце концов табун остановился.