Три грации - [29]

— Да? — Джуди с интересом ждала продолжения. Она не могла оторвать взора от мужественного, худого лица, становившегося суровым и замкнутым при виде опасности, а сейчас — такого милого и доброго. Такого домашнего… Что это с ней?

Они уже осмотрели всю местность, предполагаемое поле сражения, и теперь стояли на веранде перед домом, на которой наши прекрасные дамы завтракали, обозревая далекий горный кряж, под сенью знаменитой пихты. Бен посмотрел на друзей, ждущих их в отдалении, возле автобуса, и оживленно разговаривающих, что-то вспомнил и, раздираемый желанием рассказать забавную историю, повернулся к озорной вакханке и быстро заговорил:

— Ладно. Вам можно. Но только вам — никому не говорите. Однажды со мной такая история произошла на дежурстве… Не на моем, конечно… Я тогда пришел к приятелю-пожарнику на станцию — просто так, в гости. Тут поступил вызов от «911» — крики о помощи из второго этажа одиноко стоящего дома. Поехали мы. Соседи показали дом, а он высокий, зараза, выше этого, и женские истошные крики — с верхнего этажа. Но признаков возгорания нет, уже хорошо. Входная дверь заперта изнутри. Пожарники уж хотели ее ломать, я говорю — зачем — кричат-то сверху, так туда и надо лезть, и лезть быстро. Черт знает, что там происходит. Ну поставили мы лестницу, я первым со своей камерой полез, глянул в окно и вижу — вы не поверите!

— Ну! — Глаза Джуди фосфоресцировали как у кота в темноте.

— На верхнем этаже — комната. Посередине стоит кровать, широкая, как футбольное поле, а на ней, распятая и прикованная наручниками к углам кровати, — абсолютно голая женщина. Прикована руками и ногами. Средних лет. Лежит и кричит. Уже посинела от крика. Рядом с ней — труп абсолютно голого мужчины, тоже немолодого. Валяется ничком рядом с кроватью, на темечке — страшная рана с запекшейся кровью. Голова — тоже в венчике крови. Можете себе представить?

— Какой ужас! Грабеж? Убийство? Изнасилование?.. А где преступники? Как они скрылись, если дом заперт изнутри?

— Я тут же распахнул окно, вскочил на подоконник, она как увидит — и в обморок. Короче, простыней мы ее прикрыли, отцепили от наручников, привели в чувство, «скорую» вызвали для трупа… То есть он живой оказался… и, когда очнулся, сам все и рассказал.

— Господи, как вы не побоялись в окно-то прыгнуть?! А вдруг убийцы еще в доме?.. И что оказалось?

— Вы не поверите! Пара праздновала серебряный юбилей свадьбы. Ну… вы американцев знаете!.. Решили разнообразить позицию, поиграть в жесткий секс. Муж приковал жену к кровати, разделся, разбежался, прыгнул на нее, промазал и грохнулся головой об изголовье. Травма черепа, рана на голове, кровоточит, потерял сознание. Жена прикована к кровати, сделать ничего не может, чуть не сошла с ума от ужаса, что муж помер. Вот такая история…

— Ну да, тут даже не знаешь, смеяться или плакать! Бедняжка! Очутится в таком виде — и позвать никого нельзя, и самой не выбраться, и муж помирает! — Джуди представила себе эту ситуацию и покрылась мурашками. — Бедная! И голая!.. Вот это юбилей! Надо полагать, они его не скоро забудут!

— Да… Вот такая история… Ну ладно, пошли. Ребята ждут. Вечером увидимся. Я заеду за вами в семь. О'кей? — Он, наклонившись, заглянул в золотистые глаза и, не удержавшись, наклонился еще ниже и поцеловал белую руку с гибкими сильными пальцами, одновременно заметив, что на ней нет обручального кольца.

Пальцы непроизвольно сжались, на секунду удерживая его руку в своей, и Бен удивился — ее легкое пожатие было так приятно! На мгновение вспомнилось вчерашнее наваждение — пьянящие листья винограда, прохладные пальчики, ласкающие разгоряченную кожу… Ах, как хорошо! Почему все хорошее никогда не повторяется, даже когда об этом так страстно мечтаешь?.. Стараясь скрыть смущение, он озорно подмигнул зардевшейся спутнице и одним прыжком очутился у автобуса, где вовсю целовались Итамар и Ясмин.

Рахель уже ушла в дом, чтобы не мешать молодым.

Вечер прошел как нельзя лучше, в крохотном уютном ресторанчике, деревянная площадка которого нависала над пенистыми струями холодной горной речки. Белокурую дочку в сопровождении голенастой тетки-гримерши генерал Н* еще днем отправил домой, в Тель-Авив, так что взрослая компания смогла отдохнуть, расслабившись и не сдерживая себя присутствием детей.

Белесые необхватные стволы эвкалиптов, шумящие ветками где-то в заоблачной высоте и роняющие свои длинные узкие жесткие листья прямо на шипящее на шампурах мясо. Тяжелые глазурованные кружки с холодным пенистым пивом, соленые орешки, жирные черные оливки, сочные ломти алого арбуза, запотевшие стаканы с колой… и беседа — спокойная, неторопливая, под наигрыш гавайской гитары. Свечки на деревянных столах, керосиновые лампы на облицованных диким камнем стенах, крупные, перемигивающиеся звезды над головой. Мир, покой, благодать… Что еще нужно смертному для счастья?

Мир и покой. Именно этого не хватало нашим прекрасным дамам, ловко поддерживающим учтивую беседу с галантными кавалерами Круглого ресторанного стола. Конфетные улыбки украшали их лица, медовые речи текли с прекрасных уст, очаровательные ручки плавно подчеркивали удачные обороты вечерней беседы, ласковые взоры заставляли сильней биться сердца отважных кавалеров, но мысли дам были далеко.