Три года ты мне снилась - [31]

— Ты уезжаешь на свадьбу или на практику? — недоверчиво спросила Киска, в мечтах которой Шук уже занимал первое место. — Когда я тебя увижу?

— Через три месяца, я полагаю. Зато по возвращении...

— Что?

— А то... в общем, жди меня.

— Я-то буду ждать, — проговорила семнадцатилетняя красавица, — но помни песенку.

— Какую? — насторожился Шук.

— Ту самую, — загадочно улыбнулась она. — «Эй, моряк, ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть...»

Она тоже была не прочь помучить своего воздыхателя, чтобы не зазнавался. А то едет невесть куда!

Служба для Шука началась с должности простого матроса. Как младший в команде, учился он вязать узлы, драить палубу, шкерить рыбу, варить и жарить на всю команду и еще многому, что делает из юнги настоящего матроса. Но как студент-пищевик Шук усердно изучал морских обитателей, донную растительность, богатую йодом, планктон, который поглощают самые крупные млекопитающие на земле — киты. Каждая минута на корабле была для него дороже книг и фильмов, которые показывались время от времени в кают-компании. Как он учился! Готовился к будущему...

Он был благодарен отцу за подобный подарок. Когда-то бы он смог повидать мир, углубиться в свою специальность и стать моряком, мужчиной, похожим на Клима! Шук восхищался своим отцом.

Киска снилась ему почти каждую ночь, словно в многосерийном фильме. Часто вспоминал он и мать.

Она не растерялась, открыла собственную фирму, прекрасно выглядела и даже помолодела, занятая копчением вкуснейшей морской рыбной мелочи. Вот откуда тяга к проблемам питания у сына, вот они, материнские гены! Они даже посмеялись над этим, как выяснилось, семейным призванием.

— Я первый подумал о питании человечества, — смеялся Шук, глядя на мать голубыми, как у нее, глазами. — Кто пророчит оскудение запасов пищи на планете? Да пищи столько, что можно прекрасно жить еще нескольким миллиардам.

— Умница, — мать гладила по головке сыночка, уплетающего ее копчености прямо с веревочек, прямо с дыма. — Учись, учись, Шуренок, а вначале поплавай, белый свет повидай. Пригодится.

Нет, мать, к его облегчению, не казалась брошенной и покинутой. Отец был прав в своих решениях. А ведь и Киску для сына он нашел!

Ах, как ждала его Киска! Она сама не ожидала, что станет так скучать по Шуку!

— Мама, когда же он приедет?

— Не знаю, Катюша, спроси у Клима.

И она шла к Климу.

— Клим! — говорила требовательно. — Если последняя открытка была из Мельбурна, а перед нею из Сиднея, то когда появится Шук?

— Появится, когда срок придет. С моряками всегда так: нет его, нет, и вдруг здравствуйте, встречайте с подарками.

Ах, эти открыточки из заокеанских портов! А письма! В них Шук казался таким нежным, что у Киски голова шла кругом, а сердечко будто падало в пропасть! Лето, лето, скорее проходи! И эти сложные вступительные экзамены тоже! Она хочет думать только о Шуке. Соскучилась. Он такой же отважный, как его отец, но он, ее Шук, молодой, веселый, сильный! Впрочем, экзамены тоже не шутка!

Он вернулся в октябре. Всего хлебнул в соленом море: и тропической жары, и морозных штормовых северных непогод, когда палуба, снасти, сети покрывались корочкой льда, а надо было работать по колено в живом рыбном серебре.

Киска уже училась в знаменитом Институте иностранных языков. Умная, расторопная, влюбленная, она ждала только Шука, свою судьбу.

И он явился.

— Шук!

— Киска, любимая!

Встреча... Наконец-то. Все было ясно обоим.

Помолвка, всем на зависть, прошла весело, в полной цветов квартире матери. Шук был в черном костюме, она в скромном светлом платье. Зато венчание и свадьба через полтора месяца превзошли самые смелые девичьи грезы. Мало того, что платье невесты поражало своей красотой и съемки вел настоящий кинооператор, среди гостей было много известных киноартистов и даже сам Костя Земсков, которого, несмотря на титулы, все называли просто по имени.

— Желаю тебе счастья, Киска, не меньшего, чем у твоей мамы, — поцеловал он невесту.

— А Шуку счастья, как у его отца! — задорно ответила она.

— Умница, — всмотрелся в нее режиссер, и так внимательно, что Анастасия увидела в его глазах знакомое, глубоко спрятанное раздумье-примеривание актрисы к очередной роли в его фильме.

Киска тоже легонько вздрогнула от предощущения чего-то дальнего, ослепительного.

— Замечательно! — захлопала в ладони Анастасия. — Прекрасная пара, правда, Павлуша? — и тихо добавила: — Если Костя решится, возникнет новая династия в кинематографе. Я так рада за них за всех. Ах, жизнь!

Павел усмехнулся.

— Не спеши. Это нелегкий хлеб. Да и рано думать об этом.

— Чем раньше, тем лучше.

— Не уверен.

Подойдя к Ирине, он поздравил ее, расцеловал от души и тихонько шепнул на ушко:

— А ты боялась, помнишь? Жизнь полна даров для тех, кто не теряет присутствия духа, работает и верит. Настя тоже так считает и... впрочем, она-то уже давно сказала тебе все свои пожелания.

— Да, Пашенька. Живем дальше. Спасибо тебе.

Ирина ласково улыбнулась. Ей вспомнился один давний разговор перед пышным юбилеем Павла и все то невероятное, ужасное и чудесное, что произошло с ней потом.

— Вы правы, дорогие. Работа, присутствие духа — все верно, — обняла она своих друзей. — Но давайте оставим место и для любви, и для удачи, и для простого везения. Клим, ты присоединяешься?