Три фута под килем - [12]

— Курки отдать! Толкачи нажать!..

И вот разбита о борт «новорожденного» бутылка шампанского. Корабль будто только и ждал момента, чтобы проститься с заводом: вздрогнул и заскользил к водному простору. Потом прогрохотали цепи, упали якоря, едва сдерживая корабль на месте. Он слегка закачался, зарыскал возле заводской стенки.

…На Большом кронштадтском рейде «Киров» поднял военно-морской флаг.

Вот что рассказал нам о том дне капитан первого ранга в отставке преподаватель Ленинградского кораблестроительного института Николай Сергеевич Дебелов, первым поднимавший флаг балтийской надводной крепости.

«Четверть века минуло, но ни время, ни война не смогли стереть из памяти того прекрасного дня. Для нас, ветеранов-кировцев, он был и остается таким же событием, как присяга или первый бой…

Когда «Киров» пришел на Кронштадтский рейд и молодцевато встал рядом с кораблями Балтфлота, мы вспомнили ботик Петра. Двести с лишним лет назад «дедушка русского флота» появился на этом же рейде перед строем своих внуков — парусных кораблей. «Интересно, — говорили тогда моряки, — какое впечатление произвел бы на «дедушку» бронированный и скоростной праправнук?»

Встреча нашего «Кирова» с Балтийским флотом была знаменательной. На смену старым морским бойцам подоспел современный крейсер. Стоявшие тогда слева от нас миноносцы «Ленинград», «Минск» и другие корабли передали семафоры: «Приветствуем нового боевого товарища».

…В положенный час пробили на крейсере склянки, прозвучал сигнал большого сбора. И вот равняется четкий строй — две шеренги вдоль бортов. Это кировцы — первый экипаж новичка Балтфлота. Были среди нас бывалые и молодые моряки. Пришли мы на крейсер с линейных кораблей, таких, как «Октябрьская революция», «Марат». А стали кировцами. И все волновались в тот час — от матросов-первогодков до командира капитана второго ранга Бориса Павловича Птохова. А я волновался, наверное, больше других. Ведь мне же, вахтенному командиру, поднимать в первый раз флаг корабля.

Когда раздалась команда: «Флаг и гюйс поднять!», ощутил я в ладонях легкое шелковое полотнище. Утренний свежий ветер играл им, а оно как птица рвалось в небо. Достигнув вершины флагштока, бело-голубой флаг развернулся во всю ширь, затрепетал над кормой. И в тот же миг вспорхнул над крейсером гюйс, поднятый главным боцманом Андреем Семеновичем Довгаленко.

В молчании мы праздновали первый подъем флага. И это торжественное безмолвие было как клятва верности флотским традициям и долгу перед отчизной. Каждый, наверное, передумал в те короткие минуты о многом. Мне, молодому лейтенанту-артиллеристу, всего второй год служившему на флоте, вспомнилось, как строили мы башню главного калибра, как на «Кирове» вступал я в партию…

А недавно видел тот первый флаг крейсера в Центральном военно-морском музее. Там хранится он. Ныне он — реликвия славы».

24 апреля 1942 года. Крейсер на Неве продолжал сражаться за Ленинград.

Бои под Ригой и Таллином, у Кронштадта были невероятно трудны для кировцев.

Но они выдержали все. Выстояли. Как и в тот страшный и, пожалуй, самый тяжелый для экипажа день, когда фашисты совершили массированный воздушный налет на город Ленина и корабли Балтийского флота.

Три бомбы упали на корабль. Прямое попадание. Три взрыва потрясли крейсер. Разрушены надстройки. Воздушная волна скрутила стволы нескольких установок. Все заволокло дымом. Начался пожар.

Огонь достиг артиллерийского погреба. Сколько секунд ему нужно, чтобы поднять в небо весь корабль? С главного командного пункта поступил приказ: затопить погреб. Навстречу опасности шагнули двое — матросы Терехов и Коковцев. Задыхаясь в дыму, в непроницаемой мгле они отыскали клапаны — и вода ворвалась в погреб, остановив огонь.

А наверху зенитчики сражались с фашистскими эскадрильями. Атаки бомбардировщиков рождали хаос. Небо опрокидывалось, разрываемое воем и грохотом. Бесстрашно сражались зенитчики старшины первой статьи Даниила Павлова. Расчет слышит его требовательное «Огонь!». Вернее, не слышит, а чувствует команду по резкому взмаху руки, разрубающей воздух.

Орудие Павлова встретило гитлеровских пиратов в первый день войны над Рижским заливом. Со своим расчетом бился старшина на Таллинском рейде и в Финском заливе. Зенитчики «безотказного» комендора, как называли Павлова на корабле, уничтожили бомбардировщик в трудном бою у Крондштадта. И в бою на Неве старшина — крепко сбитый парень с простым спокойным лицом — стоял на спардеке. Под дождем осколков, под свист бомб Павлов продолжал бить по чернокрылым. И вел дуэль до тех пор, пока осколок бомбы не рассек ему грудь. Старшина упал на палубу и лежал, подняв руку. Он хотел крикнуть: «Огонь!..» Но не успел.

Те, кто приходят ныне служить на «Киров» и становятся зенитчиками, видят на станине орудия Павлова маленькую серебряную дощечку. На ней имена артиллеристов, которых взяла война. Теперь это огромная честь — командовать павловской зениткой или стать рядовым батарейцем у орудия с памятной серебряной дощечкой.

Флотский порядок

В восемь часов десять минут по корабельной трансляции разнеслась команда вахтенного офицера;