Три факта об Элси - [5]

— Правда, ночи стали заметно длиннее? — начала Элси.

Мы смотрели, как в квартирах напротив зажигаются огни. Ряды окон, пазл из людей, чужие вечера, просачивающиеся в сентябрьские сумерки. В это время дня можно заглянуть в разные жизни, увидеть дольку чужого житья-бытья, прежде чем люди отгородятся занавесками и станут тайной.

— Там кто-то поселился, — сказала я.

Основной персонал «Вишневого дерева» уже разошелся по домам — мисс Биссель в своем «Мини» давно промчалась под фонарями по шоссе и исчезла за поворотом, но в гостиной двенадцатой квартиры зажглась лампочка. Она мигала, как на кинопленке, и я кадр за кадром видела, как по комнате идет мужчина. Немолодой, отметила я, но неверный свет не давал толком рассмотреть.

Я отчего-то почувствовала, что дыхание застревает в горле.

— Сколько еще дней до Рождества? — спросила Элси. — Хочешь, вместе посчитаем?

— Нет, — ответила я, — особо не хочется.

— Девяносто восемь, — похвасталась Элси. — Девяносто восемь!

— Да?

Я смотрела на незнакомца. Он был в шляпе и пальто и в основном стоял к нам спиной, но всякий раз, как мелькал хоть краешек его лица, мозг судорожно искал смысл в том, что видят глаза.

— Как странно, — прошептала я.

— Согласна. — Элси смахнула со скатерти крошки от кекса. — Прошлое Рождество будто вчера было.

Человек ходил по комнате. В том, как он поднимал воротник и пожимал плечами, было нечто такое, от чего у меня сосало под ложечкой.

— Невероятно!

— Нет, все точно, девяносто восемь. Я сосчитала дни, пока ты зачем-то глазела на то окно.

Я нахмурилась:

— Девяносто восемь чего?

— Дней! До Рождества.

— Я не о том… — Я снова посмотрела на окно, однако лампочка окончательно перегорела, и незнакомец с поднятым воротником, пожимающий плечами, исчез.

— Мне показалось, я кое-кого узнала.

Элси вгляделась в темноту:

— Может, кто-нибудь из садовников?

— Нет, в двенадцатой квартире. — Я взглянула на подругу, но передумала и отвернулась. — Обозналась, наверное.

— Уже темно, Флоренс, легко ошибиться.

— Наверное, — отозвалась я. — Я ошиблась.

Элси снова начала смахивать крошки. Я одернула рукава кардигана.

— Может, подбросить еще полено в огонь? — предложила я. — А то как-то холодно.

— Флоренс, тут же как в печке!

Я глядела в темноту. Окно двенадцатой квартиры смотрело на меня в ответ.

— У меня ощущение, будто кто-то прошелся по моей могиле[2].

— По твоей могиле?!

Нет, я наверняка обозналась. Иначе и быть не может.

— Это фигура речи, — сказала я, — только и всего.

Время дотащилось до середины вторника, когда я вновь увидела его.

Элси ушла на педикюр, а это всегда отнимает у нее много времени, потому что ее ногти сложно обработать. Одна из уборщиц вытирала пыль в моей квартире. Я не сводила с нее глаз, потому что люди гораздо тщательнее выполняют свои обязанности, когда за ними присматриваешь. Вроде бы горничные признательны, когда я указываю им на огрехи.

«Что бы мы без вас делали, мисс Клэйборн», — говорят они.

Сегодняшняя уборщица на редкость небрежна. Плоскостопие, маленькие кисти рук, кольца в носу, губах, бровях — везде, кроме ушей.

За окнами туман. Такой туман оглушает небо до самого горизонта и не пропускает дневного света, но я сразу разглядела незнакомца через окно. Он сидел на одной из скамеек посреди двора, глядя на двенадцатую квартиру. На нем были вчерашняя шляпа и серое пальто, хотя узнала я его не по этому, а по манере теребить воротник, носить мягкую фетровую шляпу — вообще по внешности. Знакомых замечаешь даже в толпе — что-то в человеке прямо-таки бросается в глаза.

Я хотела показать его уборщице с кольцами — мне хотелось убедиться, что она его тоже видит. Вы же наверняка слышали, что с возрастом мозг начинает придумывать всякое из ниоткуда и изобретать невообразимую чепуху. Но девица что-то бормотала себе под нос, возя тряпкой по каминной полке, а у меня испытательный срок. Мисс Амброуз не стала углубляться в подробности, но я не сомневалась — галлюцинаций она не одобрит.

Когда я снова повернула голову к окну, новый жилец по-прежнему сидел посреди двора, только положил локти на спинку скамьи, как всегда делал. Я почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Мне захотелось побарабанить по стеклу, чтобы он обернулся, но я не могла.

— Мисс Клэйборн! Мисс Клэйборн, теперь все в порядке?

Я осталась стоять неподвижно.

— Нет, не все, — ответила я. — Все настолько далеко от порядка, насколько только может быть!

— Но я уже дважды вытерла каминную полку! Если я снова начну ее вытирать, то опоздаю к следующему человеку.

Девушка встала перед телевизором с флаконом чистящего средства. Кольца на ее лице напоминали восклицательные знаки.

— Я не о каминной полке, — сказала я. — Вон, Ронни Батлер сидит на скамейке. Вы его видите?

Иногда слова сами вылетают изо рта. Еще не договорив, уже понимаешь — зря, но поздно, остается только дослушать себя.

— Кто такой Ронни Батлер? — спросила девица. От любопытства кольца образовали на ее лице новый узор.

— Кое-кто из давнего прошлого. Я его когда-то знала.

Я одернула занавеску, хотя она висела идеально прямо.

Девица начала собирать свои флаконы, тряпки и фланельки и складывать в маленькую розовую корзинку.