Три дня без Веры - [10]

— Том Уэйтс? — удивил ась Вера. — Я думала, ты слушаешь техно.

— Это мои картины, — сказал Алекс, оставив ее вопрос без ответа.

Стены были увешаны картинами, написанными главным образом маслом. Вера плохо понимала в живописи, но одно могла сказать с уверенностью: это была абстрактная живопись. На картинах были изображены какие-то конусы и спирали, причудливые животные и разноцветные пятна, которые, видимо, были призваны передать настроение автора. Понять смысл изображенного было трудно, но картины Вере понравились, потому что по цвету выходило хорошо: оранжевый и синий, зеленый и красный — странные сочетания, но красивые. В комнате пахло масляными красками.

— Красивые картины, — сказала Вера. — А откуда этот флаг?

— Сестра привезла с Кубы.

— У тебя есть сестра?

— Была, — сказал Алекс. — Она умерла.

— Умерла?

Вера не знала, что говорят в таких случаях, а расспрашивать что и как было неудобно. Они обсудили Тома Уэйтса, техно, литературный институт и заодно сегодняшнюю вечеринку. Институт и участников вечеринки Алекс описал в самых мрачныхтонах, но про Нину сказал: «Она — хороший человек, просто несчастная». Вера не совсем поняла, что он имел в виду. «Разве несчастный человек не может быть хорошим?» — подумала она, но спорить не стала, в конце концов, Алекс знал Нину лучше. Наступила пауза.

— А твоя сестра, — наконец спросила Вера, — почему она умерла? Это был несчастный случай?

— Почти, — сказал Алекс. — Она кололась.

— А ты? — осторожно спросила Вера.

— Я бросил. В понедельник.

И снова наступила тягостная тишина.

— А что у тебя с пальцем? — спросила Вера. Ответ ее ошеломил:

— Я его отрезал.

— Кого? — не поняла Вера.

— Палец.

— Ты отрезал себе палец?

Вера с ужасом представила, как в состоянии тяжелого наркотического опьянения Алекс кухонным ножом отрезает себе палец.

— Зачем?

— Так вышло.

Его девушка дала слово бросить наркотики. «Если уколешься, — сказал Алекс, — я отрежу себе палец».

Вера так и не поняла, почему нужно было отрезать именно палец и вообще зачем нужно было себя увечить.

— Алекс это больно. Как ты это сделал?

— Встал утром, сунул палец под холодную воду и держал, пока рука не онемела. А потом взял топор и отрубил. Перевязал и поехал в медпункт — на всякий случай.

Вера никогда не слышала ничего подобного. — А. твоя девушка, она после этого бросила?

— Бросила. Вчера.

— Я бы не могла отрезать себе палец. Наверное, ты очень ее любишь.

— Люблю, — сказал Алекс серьезно.

Вера спросила — он ответил. Просто и честно.

Вера заметила, что немного ревнует, но объяснить себе это чувство она не могла. Просто когда хороший человек любит не тебя, это всегда немного обидно. «Хороший, — подумала Вера, — а наркоман. Еще неизвестно, бросит он или нет». Уж она-то знает, как это бывает, — читала.

— Я пойду, — сказала Вера. — Неудобно: Нина, наверное, волнуется.

— Смотри, — улыбнулся Алекс, — много не пей.

9

В комнате было так накурено, что у Веры выступили на глазах слезы. Кто-то перевернул пепельницу — и на столе лежала юра окурков. По полу были разбросаны бутылки. На кровати развалясь сидел Коля: он с отсутствующим видом смотрел на открытую бутылку портвейна, которая неизвестно откуда появилась. Напротив Коли сидел высокий брюнет, стройный с правильными чертами лица, просто красавец. Когда Вера вошла, он хотел поздороваться, но вместо этого громко икнул. Кроме них, в комнате никого не было.

— Этсша, — сказал Коля.

— Что? — не поняла Вера.

— Станиша. Наш гость из дружественной Сербии. Ты из Сербии?

Станиша кивнул.

— Выпьем?

— Я не пью, — сказала Вера.

— Как хочешь.

Коля налил себе и гостю из дружественной Сербии. Они выпили.

— А где Нина?

— Нина? — спросил Коля. — А, Нина… Там, на столе… Забыл. Записка, что ли?

На столе у окна лежали ключи, пропуск и записка.

Вера!

Я у Малхаза. Оставляю ключи и твой пропуск. До завтра.

Нина

Дружественный серб встал и, не сказав ни слова, вышел — наверное, ему было плохо. Вера хотела спать но Коля продолжал сидеть. Вера собрала, в целлофановый пакет пустые бутылки, использованные одноразовые стаканы и другой мусор. Она вышла и скоро вернулась с горой перемытой посуды. Коля не уходил. Вера нашла на батарее тряпку и хотела протереть стол, но Коля схватил ее за руку.

— Ты что? — не поняла Вера.

— Попалась! — сказал Коля и повалил ее на кровать.

Вера размахнулась и неловко ударила его по голове:

— Ах так?

Коля прижал ее к кровати и, навалившись на нее всем телом, ударил Веру по лицу — завязалась борьба.

Освободив руку, Вера замахнулась, чтобы дать сдачи, но Коля крепко схватил ее за запястье и ударил еще раз.

— А-а-а! — закричала Вера.

Он ударил ее в живот, но она уже не чувствовала боли. В горле стоял ком. Вера успела подумать, что можно было не брать из дома ингалятор, потому что она все равно не может им воспользоваться. Нельзя было терять ни минуты — Вера набрала в легкие воздуха и крикнула что было сил:

— А-а-а!!!

Где-то далеко хлопнула дверь. Вера услышала звук удара, но, к своему удивлению, снова не почувствовала боли.

Коля упал на пол и теперь лежал в нелепой позе, широко раскинув руки, и смотрел прямо перед собой.

Его лицо приняло какое-то детское, плаксивое выражение. Он молчал. У Веры потемнело в глазах. Собрав последние силы, она достала из кармана ингалятор.