Дейвон пробыла в Ванкувере четыре дня, когда к ней внезапно пришла гостья. Дейвон отправилась в Ванкувер прямо из Монреаля, сообщив Бенсону и Алисии, что чувствует себя не очень хорошо и хочет побыть дома. С Джаредом они расстались со светской учтивостью, скрывавшей, по крайней мере с ее стороны, гнев, боль и любовь. «Влюбиться, — с горечью решила Дейвон, — это самое глупое, что я сделала за всю свою жизнь».
Солнечную гостиную следовало переименовать, потому что один дождливый день сменялся другим и небо было таким же серым, как ее настроение. Однако большую часть времени она проводила именно здесь, так как только эта комната носила следы ее присутствия.
Поставив компьютер на стол у окна, выходящего в сад, она писала отчеты по конференциям и поездке на Баффинову Землю. Дейвон планировала также освежить свой немецкий и французский, но это уже после Рождества. Лучше действительно сократить число поездок — работа за последнее время начала оказывать на нее дурное воздействие.
Она как раз поливала цветы в гостиной, когда в дверях появилась Салли. Дейвон старалась привыкнуть и к Салли, но экономка была слишком мрачной и неприступной.
— К вам посетительница, миссис Холт. Ее зовут Лиз Ламонт.
Вода выплеснулась из лейки на пол. Сердце Дейвон тревожно забилось. Зачем Лиз понадобилось приезжать к ней? Сожалея, что одета по-домашнему, она сказала Салли:
— Проводите ее, пожалуйста, ко мне, Салли. И принесите нам кофе.
Выпрямившись, она поправила волосы и постаралась принять спокойный вид. Салли открыла дверь Лиз и исчезла — вероятно, за кофе. Дейвон любезно сказала:
— Как приятно вас видеть, Лиз... Вы так хорошо выглядите.
Лиз Ламонт была одета в дорогой брючный костюм из чистой шерсти и алый свитер, ее макияж был безупречен.
— Я очень рада, что застала вас дома, — с улыбкой, едва тронувшей ее губы, ответила она. — Джаред сказал мне, что вы здесь.
Стараясь не обращать внимания на последнее сообщение, Дейвон предложила:
— Садитесь... Салли принесет кофе. Не правда ли, погода просто ужасная?
Пять минут до появления Салли с кофе они проговорили о погоде и лыжном спорте. Дейвон разлила кофе по чашкам и предложила Лиз миндальных пирожных. Лиз взяла одно и сказала:
— Я слышала, вы беременны.
— Да. Теперь, когда утренние недомогания прошли, я чувствую себя прекрасно.
— Когда ожидаете?
— В конце весны.
— Очень умно с вашей стороны.
«Наконец-то маски прочь», — подумала Дейвон.
— Умно? Не понимаю, о чем вы.
— Умно с вашей стороны было заставить Джареда жениться. Вы, разумеется, были не первой, кто пытался поймать его, но вы единственная преуспели. — Лиз отпила кофе. — Моя ошибка в том, что я вас недооценила. Джаред всегда заглядывался на хорошеньких девочек... но мне в голову не приходило, что это зайдет так далеко. Раньше такого не случалось.
— Может быть, Лиз, вам лучше спросить Джареда о том, кто настоял на свадьбе? Ответ вас может очень удивить.
Глаза Лиз сузились, и она мгновенно утратила всю свою красоту.
— Я и так знаю ответ. Вы отказались делать аборт. Джаред не захотел становиться отцом незаконнорожденного ребенка, который вызовет повышенное внимание газетчиков. Он слишком горд. Конечно, он женился на вас.
Дейвон очень осторожно поставила изящную фарфоровую чашечку на блюдце. В большом зеркальном окне отражалась такая мирная сценка: две женщины по-приятельски пьют кофе с пирожными в уютной и теплой комнате. Как обманчивы некоторые картины!
— Он не разведется со мной, — сказала Дейвон.
— Когда вы посмотрите на то, что я принесла, вы сами потребуете развода, — ответила Лиз, открывая изящную сумочку из змеиной кожи.
Дейвон внутренне сжалась: вот Лиз и подошла к истинной цели своего визита. Она здесь — исполнительница главной роли, любимица публики. А Дейвон — только статистка, которая даже не читала сценарий.
Лиз вынула из сумочки конверт.
— Пара фотографий сделана в Сингапуре, не так давно, — пояснила она. — Остальные — в квартире Джареда. Полагаю, это место вы узнаете.
Дейвон с внутренней гордостью отметила, что ее пальцы даже не дрогнули, беря конверт. На первом снимке была изображена многолюдная улица, у домов были разноцветные пестрые крыши и козырьки от дождя. Джаред улыбался женщине — Лиз, такой маленькой и элегантной рядом с ним, в зеленом платье без рукавов. На другой фотографии они оба стояли у входа в отель. Остальные фотографии были сделаны на Манхэттене: Лиз и Джаред танцуют в каком-то диско-баре, жизнерадостно улыбаются друг другу в большой компании людей в гостиной Джареда, идут по Центральному парку, держась за руки. Близость этих двоих на каждой фотографии пронзала Дейвон сердце. Она резко сказала:
— Снимки могли быть сделаны когда угодно. Вы ведь давно знакомы с Джаредом.
— А как вы думаете, почему он не захотел брать вас с собой в Сингапур? — негромко пробормотала Лиз. Дейвон изменилась в лице, а гостья мягко рассмеялась: — Я бы могла поехать с ним и в Техас, но сочла более важным увидеться с вами. Думаю, для вас самой лучше узнать правду раньше, чем позже.
— Какой альтруизм, — ответила Дейвон, пытаясь затолкать снимки обратно в конверт. Один упал на пол — Лиз в великолепном коротком платье, в объятиях Джареда, в танце. Дейвон торопливо подобрала фотографию и, не глядя на Лиз, положила конверт на поднос. Отчаянно желая, чтобы эта женщина поскорее ушла и оставила ее одну, она жестко произнесла: — Если вы полагаете, что Джаред разведется со мной и женится на вас, то сильно ошибаетесь. Во-первых, одним из условий нашего брака было его не расторжение. Во-вторых, он давно мог бы жениться на вас... если бы захотел, не так ли?
