Три часа между рейсами - [84]

— Не могли бы вы чуть-чуть повернуть голову к свету? — вежливо попросила она. — Да, вот так, отлично. Вы не откажетесь завтра посетить мою мастерскую и попозировать для картины? Это займет от силы час.

Пэт посмотрел на нее с беспокойством.

— Обнаженным? — уточнил он.

— Нет, конечно же! — заверила она. — Я хочу зарисовать только лицо.

Мистер Де Тинк приблизился к ним, энергично тряся головой:

— Не вздумай отказываться. Принцесса Дигнанни собирается написать портреты многих наших звезд, Джека Бенни,[154] Крошки Сэнди,[155] Хэди Ламарр, правда, принцесса?

Ответа он не получил. Принцесса была действительно хорошей портретисткой, и она сама это знала, как знала и то, в какой мере обязана известностью своему таланту, а в какой — своему титулу. Стилистически она колебалась между «розовым периодом» Пикассо с легким налетом Болдини и прямым подражанием Реджинальду Маршу.[156] А для данной серии уже было придумано название. Она решила назвать ее «Голливудское перепутье».

II

Несмотря на заверения в том, что ему не придется раздеваться для позирования, Пэт сильно нервничал, отправляясь на эту встречу. В пору далекой впечатлительной юности ему как-то довелось заглянуть в глазок аппарата, демонстрировавшего серию из двух дюжин фотографий под названием «Забавы художников». И даже сейчас, когда стриптиз был давно легализован и обложен муниципальными налогами, он испытывал подобие шока при воспоминании о том зрелище. Так что Пэт ничуть не удивился бы, по приходе в бунгало отеля «Беверли-Хиллз»[157] обнаружив принцессу в одном полотенце на голое тело. Однако его ждало разочарование. Принцесса встретила гостя в рабочей блузе, с зачесанными назад — на мальчишеский манер — темными волосами.

По пути сюда Пэт взбодрился парой стаканчиков, но заготовленная вступительная фраза: «Как дела, герцогиня?» — повисла в воздухе, так и не задав подходящий, как ему казалось, игривый тон общения.

— Благодарю вас, мистер Хобби, — церемонно сказала принцесса, — за то, что уделили мне немного вашего времени.

— Ну, мы не так чтобы уж очень надрываемся в Голливуде, — сказал Пэт. — У нас там на все ответ: «маньяна», что означает «завтра» по-испански.

Принцесса сразу провела его в дальнюю комнату, где у окна стоял мольберт с натянутым холстом. Там же имелась кушетка, на которую оба присели.

— Мне нужно пару минут, чтобы к вам присмотреться, — сказала она. — Вам прежде случалось позировать?

— Я что, похож на натурщика? — спросил он, подмигивая, а когда она улыбнулась, почувствовал себя достаточно свободно, чтобы поинтересоваться: — У вас найдется что-нибудь выпить?

Принцесса колебалась. По ее замыслу он должен был выглядеть так, будто ему очень хочется выпить. В порядке компромисса она отправилась к бару и смешала ему легкий коктейль. Вернувшись в комнату, она обнаружила, что гость уже снял пиджак и галстук и удобно разлегся на кушетке.

— Так действительно лучше, — сказала она. — Я про вашу рубашку. Должно быть, их специально шьют для Голливуда — подобно тому, как выпускают особые партии для Цейлона или Гватемалы. Вот, выпейте, и приступим к работе.

— Почему бы и вам не выпить за компанию? — предложил Пэт.

— Я уже выпила, когда готовила коктейль для вас, — солгала она.

— Вы замужем? — спросил он.

— Сейчас в разводе. Вы не пересядете на этот стул?

Пэт неохотно поднялся с кушетки, одним духом опрокинул коктейль, неприятно удивившись слабому присутствию в нем алкоголя, и сел на указанное место.

— Теперь замрите и не двигайтесь, — сказала она.

Пока она работала, Пэт сидел молча, стараясь не шевелиться. Было три часа пополудни, как раз сейчас в Санта-Аните начинался третий заезд, и он припас десятку для ставок. Вместе с этой десяткой его долг букмекеру Луи на данный момент составлял шестьдесят баксов, и каждый вторник, когда Пэт появлялся перед окошком студийной кассы, Луи неотступно маячил рядом… А ноги у этой дамочки очень даже ничего — насколько он мог судить по тому, что виднелось из-под мольберта. Ему также нравились ее красиво очерченные губы и легкие движения открытых по локоть рук. Было время, когда он и смотреть бы не стал на женщину старше двадцати пяти (если только она не была секретаршей, сидевшей в его офисе). Но сегодняшние девчонки слишком много о себе воображали и при первой же попытке заигрывания грозились вызвать полицию.

— Пожалуйста, не дергайтесь, мистер Хобби.

— Не пора ли уже закругляться? — сказал он. — От этих трудов у меня пересохло в горле.

К тому времени принцессе удалось поработать всего полчаса. Она приостановилась и посмотрела на него в упор:

— Мистер Хобби, вас одолжил мне мистер Де Тинк. От вас всего-то требуется быть естественным, будто вы находитесь у себя в офисе. Еще полчаса, и я закончу.

— А мне-то какая от этого радость? — спросил он. — Все же я не натурщик, я сценарист.

— Пока вы здесь сидите, вам начисляется зарплата на студии, — сказала она, возобновляя работу. — Считайте это очередным заданием, полученным от мистера Де Тинка.

— Тут есть разница. Вы — леди, и я не смогу себя уважать, если оставлю это без внимания.

— То есть вы хотите, чтобы я с вами флиртовала?