Тревожный звон славы - [188]
Потому что четвёртая и пятая главы «Евгения Онегина» разрешены были к печати, но дело было не в том, что хлопоты его увенчались успехом, не в том, что главы эти он решил издавать одной книжкой, а в том, что им предшествовало посвящение ему, Плетнёву, и, казалось, ещё никогда великий Пушкин не написал ничего более совершенного. Бесценный подарок сделал Пушкин ему, Плетнёву, и сверх меры вознаградил его за преданность, бескорыстное служение. А ведь он, о котором Пушкин иногда не то что не думал, а просто забывал, был почтенным преподавателем Екатерининского института, покровительствуемого самой императрицей Марией Фёдоровной, и, по рекомендации Жуковского, ценившего в нём порядочность, знания и трудолюбие, готовился стать воспитателем наследника-цесаревича.
Плетнёв извлёк из портфеля рукопись — теперь на него ложились все хлопоты по изданию — и принялся перечитывать посвящение.
А Пушкин, усевшись за туалетный столик, щёточкой полировал ногти, вскидывая своп большие, широко расставленные голубые глаза на шевелившего бескровными губами Плетнёва. Посвящение! Он воздал другу должное.
— Благодарю, благодарю... — забормотал Плетнёв и отвернулся. Он не мог скрыть слёз. — Нет, я не стою таких стихов...
Что делать гению, чьи слова проникают в человеческую душу с неотвратимой остротой, свойственной лишь высшей красоте, входят, чтобы остаться там навсегда? Что делать гению, сознающему свою власть над людьми — ту власть, которую некогда греки приписывали лишь всемогущим богам, с громом проносившимся по небосклону и метавшим молнии?.. Пушкин полировал ногти, но на его странном, изменчивом лице то вспыхивала, то гасла полузадорная, полунасмешливая, полупечальная улыбка...
Плетнёв взял себя в руки.
— Поговорим об изданиях и переизданиях.
Пушкин с небес спустился на землю, и сразу волнения существенности завладели им.
— Я без гроша, — заволновался он. — Слушай, я проигрался вдрызг! Jusqu’au dernier sou[364]. Ты можешь, а?.. Скажи, ты можешь?.. Уж не знаю, как бы ты выручил!
— Пойми, — робко возразил Плетнёв, — деньги с неба не падают. Разве не представил я тебе верный и точный отчёт...
— И ты пойми, — прервал его Пушкин, — в конце концов, дело идёт о данном мною слове...
— Выход вижу один, — принялся соображать Плетнёв, — из Москвы немедля изъять непроданную вторую главу и передать её Смирдину: у него не осталось второй, без которой не покупают первую и третью...
— Так чёрт возьми! — вскричал Пушкин. — О чём в Москве думают? Уж эти мне друзья...
Никита прервал его:
— Пожаловали к вам, Александр Сергеевич.
Вошёл именно московский друг, издатель «Вестника» Погодин. Лицо его раскраснелось от внезапно нагрянувшей в Петербург стужи, но был он, как обычно, опрятен, подтянут, свежевыбрит, и это особенно бросалось в глаза в неряшливом гостиничном номере.
— Как, вы здесь? — изумился Пушкин. — Давно ли?
— Третий день не могу вас застать, — развёл руками Погодин. Он чопорно раскланялся с Плетнёвым, сделавшимся тоже чопорным.
— Любезнейший Михаил Петрович! — оживлённо воскликнул Пушкин. — А мы только что говорили о московских моих друзьях. Но что склонило вас на подвиг: в этакую погоду притащиться из Москвы в Петербург?
Погодин объяснил, что в Петербурге у него множество разных дел. Конечно, он был занятой человек — по характеру истинный немец, хотя и сын русского крепостного: издавал труды по русской истории, делал доклады в научных обществах, печатал свои повести, статьи и переводы, читал лекции в университете. И всё же главной причиной поспешного его приезда в Петербург были денежные неурядицы из-за неуклонно падающего числа подписчиков «Московского вестника». Творения Пушкина были ему нужны, его магическое имя в каждом номере!
Теперь Погодин и Плетнёв сидели по обеим сторонам туалетного столика, за которым расположился Пушкин.
Начал Погодин издалека:
— Некоторые писатели, Александр Сергеевич, считают, что Москва на более низкой ступени просвещения, чем Петербург. Однако разве не в Москве начали своё поприще Карамзин, Дмитриев, Жуковский, Крылов, Фонвизин, Херасков, Батюшков, Вяземский?.. Да и вы, Александр Сергеевич, всё же Москве принадлежите рождением...
— Вы могли бы прибавить и Ломоносова, и Новикова, и Кантемира[365], — рассудительно поддержал Плетнёв.
— И несчастного Дмитрия Веневитинова, — с грустью сказал Пушкин.
— Почему же тогда вторая глава «Онегина» плохо продаётся в Москве? — озабоченно спросил Плетнёв. — Надобно, Михаил Петрович, немедля переслать её... — Его не оставляли добровольные заботы.
Погодин вздохнул.
— Наша публика!.. Многие ли справляются о книжных новинках? Дамы интересуются модами, девицы ничего не читают... Да и вообще чтение у нас ещё не сделалось необходимостью, как в Европе.
— Вот и надобны в нашем журнале разборы не только иностранные, но и отечественные, — сказал Пушкин, во многом недовольный издателями.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В тихом городе Кафа мирно старился Абу Салям, хитроумный торговец пряностями. Он прожил большую жизнь, много видел, многое пережил и давно не вспоминал, кем был раньше. Но однажды Разрушительница Собраний навестила забытую богом крепость, и Абу Саляму пришлось воскресить прошлое…
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
Василий Васильевич II Тёмный был внуком Дмитрия Донского и получил московский стол по завещанию своего отца. Он был вынужден бороться со своими двоюродными братьями Дмитрием Шемякой и Василием Косым, которые не хотели признавать его законных прав на великое княжение. Но даже предательски ослеплённый, он не отказался от своего предназначения, мудрым правлением завоевав симпатии многих русских людей.Новый роман молодого писателя Евгения Сухова рассказывает о великом князе Московском Василии II Васильевиче, прозванном Тёмным.
Новый исторический роман известного российского писателя Бориса Васильева переносит читателей в первую половину XIII в., когда русские князья яростно боролись между собой за первенство, били немецких рыцарей, воевали и учились ладить с татарами. Его героями являются сын Всеволода Большое Гнездо Ярослав Всеволодович, его сын Александр Ярославич, прозванный Невским за победу, одержанную на Неве над шведами, его младший брат Андрей Ярославич, после ссоры со старшим братом бежавший в Швецию, и многие другие вымышленные и исторические лица.
Роман Раисы Иванченко «Гнев Перуна» представляет собой широкую панораму жизни Киевской Руси в последней трети XI — начале XII века. Центральное место в романе занимает фигура легендарного летописца Нестора.
Первый роман японской серии Н. Задорнова, рассказывающей об экспедиции адмирала Е.В.Путятина к берегам Японии. Николай Задорнов досконально изучил не только историю Дальнего Востока, но и историю русского флота.