Тревожный мозг - [35]

Исцеление требует мужества. Чтобы исцелиться, нужно суметь осознать, выдержать и взглянуть со стороны на боль, которую мы испытали. Без боли нет ни роста, ни исцеления. А для того, чтобы встретиться со своей болью, нужна смелость.

Кроме того, нам нужно мужество, чтобы начать отказываться от старых моделей поведения. Какими бы дисфункциональными они ни были, они приносили нам какую-то пользу. Подобные модели поведения возникли, потому что в свое время это было лучшее, что мы могли сделать. Начав отказываться от старых, нездоровых моделей, мы резко впадаем в состояние, в котором чувствуем себя незащищенными. Например, Сэра, размышляя о том, что будет, если она откажется от своей хищнической модели поведения с мужчинами, высказала опасение, что тогда снова попадет в положение беспомощного ребенка, которого запугивают, используют и эксплуатируют все мужчины. Ей было сложно осознать, что существовал и другой путь, такой образ жизни и существования, при котором она не была бы ни хищником, ни жертвой.

Выздоровление Сэры

С моей помощью Сэра поняла, как превратила свой пассивный детский опыт жизни в роли жертвы сексуального насилия в активный опыт жизни в роли агрессора. Я нарисовал ей схемы горизонтальных и вертикальных отношений. Так ей стало понятнее, что в детстве она пережила опыт нахождения на нижней, беспомощной стороне вертикальных отношений. Теперь, повзрослев, она задействовала верхнюю часть вертикальных отношений в своем сексуальном спектакле, а также, в смягченной форме, в работе с ее подчиненными мужского пола. Мне удалось указать ей на то, как, общаясь со мной ранее и в некоторой степени до текущего момента, она символически кастрировала меня, отвергая большинство моих замечаний и заставляя меня в смягченной форме испытать беспомощность, которую она испытывала маленькой девочкой.

Обнажив душу, выложив, так сказать, на стол все свои травмы и всю свою боль, Сэра спросила меня: «И что теперь?» У меня были некоторые мысли по этому поводу, но я зеркальным образом вернул Сэре ее вопрос: «А что теперь хотите вы?». Было важно, чтобы Сэра нашла какие-нибудь ответы в себе, а еще нашла бы в себе желание сделать так, чтобы все было по-другому, желание изменений.

Сэра сказала мне, что она не уверена, хочется ли ей меняться. Одна ее часть хотела этого, но Сэре казалось, что это опасно. Лишившись своего жесткого и агрессивного настроя по отношению к мужчинам, не говоря уж о сексуальных спектаклях, которые она разыгрывала, она могла почувствовать себя беспомощной, и мужчины могли бы ее подавить. Поэтому она спрашивала: существует ли другой путь? Есть ли срединный путь между хищником и жертвой? Может ли она найти его в себе? Захочет ли она попробовать пройти по нему?

Психотерапевт часто испытывает соблазн помочь пациенту, посоветовав ему что-нибудь, настояв на каком-нибудь поступке, побудив к каким-нибудь действиям и так далее, чтобы этот человек начал двигаться вперед и сформировал бы более здоровое и гибкое поведение. Иногда терапевту бывает полезно проделать все это. Но Сэра в этом не нуждалась. Что Сэре действительно на тот момент было нужно от меня – так мое присутствие, сочувствие и в то же время пространство и время для борьбы, чтобы она смогла отыскать свои истинные желания и стремления. По сути, я выстраивал с Сэрой горизонтальные отношения, не пытаясь контролировать ее и не поддаваясь ее эпизодическим попыткам обесценить меня и взять надо мной контроль. Разумеется, что, хотя мы и создали с Сэрой доверительные отношения, дававшие ей необходимую безопасность, она все равно время от времени вела себя со мной в своей старой агрессивной и отвергающей манере. Поскольку к тому моменту у нас были хорошие терапевтические отношения, у меня была возможность указать Сэре на эти эпизоды «опять вы за свое», и тогда ей удавалось согласиться с моими высказываниями и проанализировать мотивы, стоявшие за ее поведением.

Спустя несколько месяцев я смог поговорить с Сэрой о том, что она хотела бы получить от отношений с мужчинами и женщинами. Какой жизнью она хотела бы жить? Сэра, у которой никогда в жизни не было близкого человека, сказала, что считает, что ей нужен спутник жизни, возможно, муж. Учитывая то, каким было ее детство, она была не уверена насчет детей, но считала, что, возможно, ей захотелось бы обдумать это в будущем.

К этому моменту нашей терапии я начал слышать от Сэры, что ее отношения с мужчинами на работе заметно преобразились. Она все лучше и лучше осознавала свое критичное, обесценивающее и несомненно психологически кастрирующее поведение с мужчинами, и у нее появилось желание попробовать измениться. Ее коллеги и руководитель начали говорить, что отношения Сэры с ее подчиненными мужского пола улучшились. Они больше не боялись работать с ней. Постепенно она стала вести себя на работе более непринужденно и начала проявлять интерес к личной жизни своих сотрудников. Все это повлияло на результаты работы ее подразделения: эффективность работы возросла, а качество предоставляемых ими аналитических документов повысилось.

Слова – инструменты, которыми мы пользуемся в книге, но словами трудно передать все нюансы пройденного Сэрой пути к исцелению. Быстрых результатов не было. Мы вместе работали многие месяцы, то продвигаясь вперед, то возвращаясь назад, по мере того как она решалась что-то изменить и сделать шаг вперед только ради того, чтобы отступить и вернуться к своим негативным мыслям и историям. Однако со временем у нее все чаще стал появляться психологический настрой, в котором она испытывала оптимизм по поводу своей способности построить здоровые, горизонтальные отношения с другими людьми, особенно мужчинами.