Тревожный август - [37]

— С богом, — хозяин опрокинул водку куда-то в бороду.

«Вот это да, — подумал Игорь, — ну и дед», — и тоже одним махом выпил свою.

Самогон отвратительно отдавал керосином, был теплый и очень крепкий. Закуски не было, чтобы перебить его вкус, Муравьев достал папиросы. Закурили.

— Ну, милицейские товарищи, — хитро прищурился хозяин, — какая во мне нужда?

— Ты, Кузьмич, — спросил Ефимов, — среди других свою корзинку узнать можешь?

— А то как же. Очень даже просто. Я, донышко когда плету, обязательно крест накладываю. А зачем тебе мои корзины-то?

— Нашли мы одну, вроде твоя.

— Это какая, эта, что ли?

— Она самая.

— И точно моя, я ее совсем недавно сделал.

— А кому, не помнишь?

— Ну как же, Видинеевым из Дарьина. Видишь, ручка немецкой проволокой синей обкручена, это их Витька сделал.

— Семья-то у них большая?

— У Видинеевых-то? Нет. Витька-пацан, невестка и сама старуха. А зачем они тебе?

— Дело, Кузьмич, у нас к ним срочное, безотлагательное дело.

У правления их ждал Полесов.

— Ну, что у тебя? — спросил он.

— Вроде нашли.

— А у тебя?

— Глухо.

— Иди докладывай.

— Пошли.

Они опять с трудом протиснулись в тамбур и попали в маленькую комнату правления. Степан подошел к телефону, висевшему на стене, закрутил ручку. В трубке что-то шумело, слышались отдельные разряды. Наконец женский голос ответил: «Город». Степан назвал номер райотдела и попросил соединить его с Даниловым. Они с Игорем по очереди условными выражениями доложили о результатах.

— В Дарьино я приеду сам через час, — сказал Данилов.

Степан повесил трубку, посмотрел на Игоря:

— Далеко до Дарьина?

— Надо у Ефимова спросить.

Игорь высунулся в окно и позвал участкового:

— Ефимов, до Дарьина далеко?

Участковый, подумав, ответил:

— Если лесом напрямки — минут двадцать, а по дороге — так час с гаком.

Они не успели еще дойти до околицы Глухова, как их догнала полуторка, переделанная под автобус.

— Наша, — обрадовался Ефимов, — райотдельская.

Машина притормозила. Из кабины высунулся молодой светловолосый парень:

— Далече, Ефимов?

— В Дарьино. Ты бы нас подбросил, Копытин. Со мной товарищи из Москвы, а по такой жаре пехом взмокнешь.

— Садитесь.

Что ж, день пока начинался неплохо. Нашли хозяев корзины, теперь вот автобус подвернулся. Сложив все это вместе, Игорь твердо решил, что и в Дарьине их ожидает удача.

Копытин высадил их у околицы, и машина, нещадно гремя, скрылась в клубах пыли. Дарьино, в отличие от Глуховки, совершенно не пострадало. Дома стояли так, как им и было положено. Война пожалела деревню. Казалось, что она и не заходила в эти места.

— Н-да, — сказал Муравьев, — у меня создалось впечатление, что мы попали в рай.

— Вроде того, — отозвался Ефимов, — лучшая деревня на моем участке. Видите, вон там дом под шифером. Там Видинеевы живут. Вы идите туда, а я зайду к бойцам-ястребкам, их в деревне двое, что-нибудь насчет обеда соображу, а то от голоду сил никаких нет.

— Вот это дело, — обрадовался Игорь, — а то вечер на носу, а мы голодные.

Степан молчал. Он пообедал у председателя, и теперь ему почему-то неудобно было говорить об этом.

— Пошли к Видинеевым, поговорим со старушкой.

Они разошлись по пыльной деревенской улице. Жара постепенно спала, пахло зеленью и рекой. У видинеевского дома Степан остановился, прислушался. Вроде собак не было.

— Пошли.

На крыльце сидел белобрысый паренек и немецким штыком-тесаком стругал палку. Он поднял глаза на вошедших, продолжая так же яростно кромсать здоровую орешину.

— Ты Витька? — спросил Игорь.

— Витька, — ответил мальчик.

— Ну, тогда здравствуй.

— Здравствуйте, дяденьки. Вы из милиции?

— Точно.

— А зачем к нам?

— Да вот корзинку нашли в лесу вашу, — Игорь протянул Витьке лукошко, — занести решили.

— Ой, и впрямь наша. Ее бабуня потеряла.

— А где она?

— До соседа подалась, скоро будет. Вы подождите. Это у вас парабеллум, дяденька? Да? У меня два таких было, да дяденька Ефимов отобрал.

— Где же ты их взял?

— А их по весне много на полях находили. И наганы, и автоматы. Немцы покидали. — Витька встал, начал собирать стружки.

— Я за молоком пойду, а вы подождите бабуню, она скоро.

В углу двора за кустами малины (прямо даже не верилось, что такое может быть) лежали бревна с истлевшей корой.

— Пошли покурим, — сказал Степан, — а то день уж больно колготный, ноги гудят прямо.

Сели на бревна, закурили.

— Понимаешь, Игорь, — Степан глубоко затянулся, папироса затрещала, — странная история получается. Выходит так, что о поездке Ерохина в райцентр никто не знал.

— Так уж и никто?

— Знала только парторг, она же зам Ерохина.

— Ты же знаешь, — Игорь устроился поудобнее, вытянул ноги, — ты же знаешь, — повторил он, — что в такой ситуации никому верить нельзя.

— Да что ты говоришь? — Степан удивленно посмотрел на Муравьева. — Ты как ребенок, наоборот, надо верить, только, конечно, проверять все необходимо. Но тут случай иной...

Где-то вдали на деревенской улице раздался грохот мотоцикла.

— Вон, — усмехнулся Игорь, — бабка Видинеева едет.

А звук мотора все приближался и приближался и наконец остановился у дома.

— Смотри-ка, — засмеялся Степан, — и точно, бабка приехала.