Тревожные ночи - [128]

И в ту же минуту послышались громкие крики: наши роты из села пошли в атаку. Вместе с ними двинулись к замку и мы: я — впереди, Ефтене и Илиуцэ — за мной, один с грузом тола, другой с ручным пулеметом и гранатами. Не помню, как мы доползли до стены. Мы с Ефтене прижались к ней по обе стороны двери, а Илиуцэ стал осторожно прилаживать к ее основанию свой смертоносный груз так, чтобы он пришелся как раз посередке. Вскоре маленький зловещий огонек с треском побежал по шнуру, волоча за собой тоненькую струйку дыма и распространяя вокруг слабый запах серы. Мы смотрели на него как завороженные, позабыв об опасности взрыва. Огонек медленно приближался к толу. Мы уже хотели бежать, как вдруг меня остановил неясный шум. Из-за тяжелой дубовой двери. накрепко запертой железными костылями и скобами, доносились приглушенные крики, плач и слабые удары кулаков по дереву.

— Фитиль! — крикнул я вне себя.

Илиуттэ стрелой метнулся к двери и вырвал шнур вместе с капсюлем, когда огонь уже почти подступил к толу. Он отбросил далеко в сторону капсюль, и тот сухо треснул в воздухе… Без сил прислонились мы к сырой стене замка, еще не веря, что опасность миновала. Холодный рот выступил у меня на лбу. Ефтене дрожал всем телом. Илиуцэ, снова подхвативший тол, крепко прижал его к груди и вздохнем с облегчением, словно скинул с себя тяжелую ношу. Промедли я мгновение, и сотни невинных людей за дверью были бы превращены в прах!

Атака наших, очевидно, развивалась успешно. Шум битвы приблизился почти к стенам замка. Ответный огонь гитлеровцев становился все неистовей, и вместе с ним становились все громче койки и плач за запертой дверью. Люди, обезумев от страха, били ногами по железным скобам.

— Какого черта вы тут ждете? — услышал я рядом с собою сердитый шепот Цигэнилэ. Вместо ответа я заставил его приглушаться к шуму за дверью.

— А я подумал, что ты струсил, — шепнул мне Цигэнил на ухо.

Как раз в это мгновение послышались крики «ура». Это подходили из села наши роты.

— Айда и мы через главный вход, — с обычной своей скоропалительностью решил Цигэнилэ и пополз вдоль стены замка.

Хотя я понимал всю опасность такого маневра для нашей маленькой группы, я все же последовал за ним. Мы ползли, держась в тени стены. Возле решетчатого оконца в подвал мы остановились и заглянули внутрь. В глубине тускло горел огарок свечи, прилепленный к стенке. При слабом его свете мы разглядели ребят, лежащих на соломе. Какая-то женщина, держа на коленях голову старухи, подносила ей ко рту кружку с питьем; другая, помоложе, сидела на полу и кормила грудью ребенка… Несколько старух у стены, запрокинув головы и сложив на груди руки, молились…

Цигэнилэ и сейчас мгновенно принял решение: выхватив из-за пояса две гранаты, он знаком приказал нам спрятаться за выступ и швырнул их одну за другой в решетку оконца.

Раздались два оглушительных взрыва, свет в подвале погас, а мы, даже не дождавшись, пока рассеется дым, полезли один за другим через разбитое окно в черный провал подземелья. Навстречу неслись крики и плач женщин и детей, перепуганных взрывом, тьмой и нами, движущимися ощупью среди них… Услышав крики, ринулись в подвал и те, кто толпились наверху у дверей, пытаясь взломать ее. Все эти охваченные паникой люди, толкая друг друга, метались по подвалу. От шума и давки, казалось, дрожали своды подземелья.

И опять первым нашелся Цигэнилэ. Он зажег спичку, двинулся сквозь толпу, которая сразу смолкла и расступилась перед ним, и засветил огарок на стене. Мы все вступили в освещенный круг, и я вытолкнул вперед Илиуцэ.

— Добрый вечер, господа! — обратился он с обычным своим приветствием.

Ему никто не ответил. Наше внезапное появление поразило людей больше, чем если бы они увидели привидения. Но у нас не было времени ждать, пока они придут в себя и успокоятся. Мы оттеснили их в дальний угол подвала, знаком приказав молчать… Илиуцэ кинулся вверх по лестнице, с лихорадочной быстротой снова приладил тол к внутренней стороне двери и, связав его с гранатой, поджег фитиль. Но, когда он бежал вниз по лестнице к нам в подвал, несколько спускавшихся с первого этажа гитлеровцев выстрелили в него… Тело Илиуцэ скатилось по ступенькам к нашим ногам… Но немцам до нас добраться не удалось… Оглушительный взрыв потряс замок до основания, повалив и нас всех на землю. Прежде чем мы успели прийти в себя, наши ворвались в здание. Со всех сторон неслись крики, трещали выстрелы, с грохотом рвались гранаты… Тогда и мы ринулись навстречу немцам, катившимся, обезумев, вниз по лестнице с первого и второго этажей.

Ефтене на мгновение остановился в дверях подвала, чтобы успокоить толпу, но успел только выкрикнуть: «Вы свободны, господа!» — и упал, сраженный гранатой, с рукой, еще указывающей на дверь. Когда я нес его на руках вверх по лестнице, я услышал крики наших наступающих частей совсем близко, у самых стен замка. В этот момент я почувствовал тупой удар в правый бок и потерял сознание.

* * *

Очнулся я только на следующий день. Я лежал на носилках во дворе замка. Стоял чудесный весенний день. Небо надо мной было глубокое и ясное. Ослепительно сияло солнце. Все кругом было залито светом. Со стороны леса доносилось веселое щебетание птиц, где-то совсем рядом ласково журчал ручей. Я потерял столько крови, что меня утомлял даже свет, и я вынужден был закрыть глаза.