Тревожные будни - [4]

Рогов снял очки, не спеша протер стекла.

— Сожалеть о том, что мы избавились от царских прислужников, не следует, — сказал он спокойно. — До последнего дня они считали себя верноподданными, и рассчитывать на их добросовестное служение Советской власти не приходилось. Вы же лично не раз подчеркивали свое лояльное отношение к нам. К тому же вы обладаете огромным практическим опытом борьбы с уголовщиной, отлично знаете преступный мир. Словом, мы полагаем, что как специалист своего дела вы будете нам полезны.

— Благодарю за откровенность и высокое мнение о моих скромных способностях, — наклонил голову Маршалк. — Значит, вы не отрицаете, что розыск и разоблачение преступника — это своего рода искусство. И, как всякое искусство, требует от своих служителей призвания, если хотите, даже таланта.

— Целиком с этим согласен. И мы видим свою задачу в том, чтобы создать кадры действительно опытных и преданных Советской власти специалистов.

— Ну, знаете ли, пока что это лишь ваши мечты, иллюзии. А с кем прикажете работать сегодня? Да и в дальнейшем. Неужели вы всерьез полагаете, что можете создать кадры специалистов розыскного дела из, гм, извините за откровенность, полуграмотных мастеровых, матросов и красногвардейцев?

— Именно из них, — это Рогов сказал так убежденно, что Маршалк даже вздрогнул. — Из простых рабочих, красногвардейцев, солдат, из всех тех, кто кровно связан со своим народом.

— Хотя дискуссия и полезна, — поднялся Розенталь, — но мне кажется, что мы несколько отвлеклись от основного вопроса. Я думаю, нам следует принять предложение Карла Петровича и выделить группу сотрудников, которой и поручим розыск злоумышленников, совершивших ограбление ризницы.

— Не вижу, кому это можно доверить, — нервно ходя по кабинету, отозвался Маршалк. — Или вы хотите, чтобы этим занялся лично я?

— Зачем же так, Карл Петрович, — мягко ответил Розенталь. — У вас и других забот немало. Людей подберу я, причем сегодня же. В отряде моряков, присланных нам в помощь Центробалтом, есть замечательные ребята, как, впрочем, и среди местных красногвардейцев. Вам останется лишь хорошенько проинструктировать их, ну и, естественно, при необходимости впредь давать нужные советы.

— Да, нелегкое бремя взваливаете вы на мои плечи, — поморщился Маршалк. — В няньку хотите меня превратить, Карл Гертович.

— Думаю, до этого не дойдет. Народ у нас в уголовно-розыскной милиции головастый. Сами по ходу дела поймут, что к чему.

— Районные комиссариаты милиции поставлены в известность о краже и приметах похищенного? — спросил Рогов.

— Да, мы с Карлом Петровичем сделали это сразу же, как только стало известно о происшедшем, — ответил Розенталь. — На поиск воров нацелен весь личный состав.

— Хорошо, — одобрил Рогов. — Да и в другие города разошлите специальный циркуляр.

— И это делается, Михаил Иванович.

— Прекрасно. — Рогов поправил очки и тоже встал. — Хочу еще раз подчеркнуть, — он взглянул на Маршалка, — что дело это имеет большую политическую важность. Наш долг найти и вернуть народу украденные у него сокровища. Я не оговорился: сокровища создал народ, и они по праву принадлежат ему, а не духовенству. В декрете Совета Народных Комиссаров «О свободе совести» четко и ясно сказано, что никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Все имущество их объявляется народным достоянием. И еще: не нужно быть оракулом, чтобы предсказать, какой шум поднимут завтра писаки из «Русских ведомостей», «Нового слова», «Раннего утра» и им подобных изданий вокруг этого происшествия. Они-то постараются обвинить в случившемся большевиков.

Рогов взглянул на часы:

— Ну, не буду больше вас задерживать. Всего хорошего. А я сейчас на заседание президиума Моссовета. Вопрос о краже из ризницы включен в повестку дня.

Простившись с гражданским комиссаром, Маршалк и Розенталь вышли на улицу. Уже совсем стемнело.

— Давай, Васильевич, в Знаменский, — садясь с Маршалком в поджидавший у подъезда автомобиль, сказал шоферу Розенталь.

Трое из уголовного розыска

Рогов как в воду глядел, предсказывая реакцию на кражу из ризницы различных буржуазных изданий. Утром следующего дня быстроногие мальчишки, сгибаясь под тяжестью полных сумок, шумели на площадях и главных улицах Москвы громче обычного. Москвичи давно привыкли к сообщениям о вооруженных налетах, грабежах и убийствах, которыми буржуазные газеты изо дня в день пичкали своих читателей, но то, что выкрикивали сегодня разносчики газет, не могло не насторожить даже самых равнодушных.

— Разгром патриаршей ризницы!

— Россия лишилась своих древних сокровищ!

— Советы в смятении!

Да, это была настоящая сенсация. Газеты расхватывались и тут же, на улице, жадно читались. Многие читали вслух. Вокруг таких мгновенно возникали группки слушателей. И конечно, недостатка в комментариях прочитанного не было.

— Одну минуточку, господа, одну минуточку! — восклицал высокий и худой, слегка сгорбленный чиновник в форменной шинели почтового ведомства. — Сейчас, сейчас, ищу самое главное, — с лихорадочной поспешностью проглядывал он «Русские ведомости». — Ах, да, вот оно: «В советских кругах, прикосновенных к Кремлевскому управлению, разгром ризницы вызвал большое смятение». Вы понимаете — большое смятение! — повторил чиновник, подняв для большей убедительности большой палец.