Тревожное лето - [47]

Серегин протиснулся за угловой столик под фикусом, сдвинул одним движением в сторону грязную посуду, потеснив двух подвыпивших соседей, подозвал полового, заказал графинчик сакэ и жареного мяса, приправленного соевым соусом. Но теплую японскую водку пить не хотелось. В зале общий гвалт, в котором только тренированное ухо могло разобрать китайскую речь и английскую, японскую и французскую, блатной жаргон и матерную брань, изысканные выражения опустившихся интеллектуалов и короткое рявканье бывшего жандарма. Как угорелые носились половые, стараясь угодить каждому, успеть обсчитать, выкроить время, чтобы смоченным в уксусе полотенцем утереть потное лицо, с особым почтением заглянуть в крохотные кабины в глубине зала, с плюшевыми, давно утратившими свой первоначальный цвет занавесками вместо дверей.

Напротив Серегина, растопырив локти, уминал свежезасоленную кету, жадно захлебывая ее пивом, меднолицый кряжистый боцман. Не переставая работать челюстями, он жаловался на что-то или кого-то очень худому человеку в видавшей виды фланелевой тройке, похожему на проворовавшегося бухгалтера. Взгляд у того был тоскливый, голодный. Серегин налил человеку водки.

— Премного благодарен. Мерси. — Он принялся пить, как пьют горячий чай, шумно втягивая, будто боясь обжечься.

Серегин посмотрел на часы, которые лежали на липком столе. Стрелки сошлись на условленном времени, и Серегин налил себе сакэ. Если связному ничего не помешало, он должен быть здесь. Но попробуй определи его в этой суете, где очень просто затеряться и агенту Бордухарова, и сотруднику японского информационного отдела. Местечко не из лучших. Оглядев посетителей, Серегин решил: встреча, по-видимому, не состоится. У него был достаточный опыт, чтобы в этой разношерстной публике определить своего человека. Надо было срочно искать выход, что-то предпринимать, время шло, Возвращаться с бумагами, которые он держал в папиросной коробке, было равносильно саморазоблачению.

К своему изумлению, Серегин вдруг увидел Таню. Она сидела за одним столиком с солидным мужчиной и пухлогубой девицей. Вот Таня повернулась, и Серегину стал хорошо виден ее профиль. Она курила длинную папиросу, время от времени заправляла за ухо всегда падающую прядь. Он подумал, что Таня, возможно, давно его заметила, но нарочно не подходит — просто не хочет встречаться. «Вот так Таня! — подивился он. — Мило проводит время!..» Ее пребывание здесь показалось Серегину не только неуместным, но и оскорбительным. Он уткнулся в тарелку.

Прошло условленное и добавочное время. Да, никто не пришел. Задача... Серегин сделал знак пробегавшему половому, щелкнул пальцем. Таня вскинула голову, они встретились взглядами. Серегин демонстративно отвернулся. Он не видел, но чувствовал, что Таня поднялась и идет к нему.

— И ты здесь? — произнесла она с искренним удивлением.

— И я, — согласился он. отсчитывая иены и бросая их на стол. — А что?

— Можно, я посижу с тобой?

— Пожалуйста. Но я ухожу.

Она подвинула табуретку, села, как всегда, подставив ладонь под подбородок.

— Тебе весело здесь? — спросил он. — Ты, оказывается, куришь, а я не знал.

Ей было неловко, это Серегин видел.

— Ты еще многого не знаешь, Олег.

— Ну и слава богу, — совсем обиделся он. Еще раз наполнил стакан пьяненького бухгалтера. — Ты будешь?..

— Нет, спасибо. Я не терплю спиртное, ты же знаешь.

Серегин иронически хмыкнул, не глядя на нее:

— Я, как ты изволила заметить, многого еще не знаю.

— Ты что, сердишься?

— Боже сохрани. Кто твои друзья?

— Да так... Не друзья, просто... Он навострился увезти в Шанхай эту молоденькую дурочку, а мне ее жаль. Бросит. Кому она там нужна будет?.. Я от кафе не сразу ушла. Спряталась в подъезде. Видела, как те двое за тобой устремились. Значит, их послал Игорь... И они с меня «переключились» на тебя. Извини... Тебе трудно пришлось?

— Нет, не очень.

— Спасибо тебе, Олег. — Она потупилась. — Ты даже не знаешь, как я благодарна тебе за это...

— Пустяки. — Отодвинув тарелку, он взял часы, покрутил головку. — Извини, мне пора. Тебя не проводить?

Таня вдруг сделала движение, словно испугавшись чего-то. Она изменилась в лице, неуверенно спросила, потянувшись к часам:

— Который час?

— Семнадцать двадцать.

— Позволь, — вспыхнула Таня, — они ведь у тебя неправильно показывают.

— Этого не может быть, — сухо возразил Серегин, пряча часы.

Он заметил растерянность и то, как заблестели ее глаза, но не мог понять, почему она так заволновалась. Часы эти подарил Серегину в прошлом году комдив Эйхе. Из рук в руки, отщелкнув крышку, передал серебряную луковицу, сказав при этом: «Ничего я тут, как это принято, не нацарапал, потому что знаю, придется тебе бывать еще не раз у черта на рогах, а там визитные карточки с собой не носят». Как в воду глядел комдив...

Губы у Тани сжались, голос дрогнул:

— Олег, — сказала она тихо, но так, что Серегин насторожился, — посмотри внимательнее, ведь часы отстают...

И Серегин, подчиняясь ей, глянул на циферблат, с трудом сообразив, что Таня произносила первую фразу пароля.

— Да, — сказал Серегин, — часы отстают на семь минут в сутки.

В глазах Тани появились слезы: