Тревожная вахта - [11]
Рыбак не смотрел по сторонам, сидел возле мотора, спиной к ветру, сберегая тепло. Он не сразу заметил маленький, странной формы катер, быстро мчавшийся от берега в открытое море. Он увидел его только тогда, когда катер, уменьшив ход и описывая полукруг, приблизился к карбасу.
Захарий Иванович удивился: откуда взялось это суденышко? кто на нём?
В эти самые секунды решалась судьба Кораблева. Катер, высадивший на глухой безлюдный берег лазутчика, возвращался к подводной лодке. Немцы знали, что этот район моря бывает обычно пустынным. И вдруг на пути рыбачий карбас!
Надо было уничтожить рыбака. Иначе он сообщит о катере властям, начнутся поиски… Двое немцев подняли автоматы, намереваясь стрелять.
Расстояние между судами быстро сокращалось. Ещё несколько секунд, и можно открывать огонь. Но в это время командир катера лейтенант Мерц крикнул резко:
— Внимание! Русского взять живым!
Между тем Захарий Иванович, видя, что катер направляется к нему, и не подозревая ничего плохого, застопорил ход. Суденышки сблизились. С катера протянули отпорный крюк, подтащили карбас вплотную к борту. Двое, в мохнатых шапках, в кожаных куртках с мехом на отворотах, прыгнули в карбас. Захарий Иванович, принявший их за пограничников, хотел поздороваться, но они молча кинулись на него. Старик упал.
Случись это лет десять назад, не смогли бы немцы так легко справиться с Захарием. Но за последние годы поубавилось у него силенок: и возраст сказывался, и война. К тому же он не ожидал нападения. Одного немца он сбросил с себя, но второй навалился сверху, прижал к борту голову Кораблева.
Действовали фашисты умело, сноровисто. Сунули в рот тряпку, связали руки и ноги. Запеленали старика так, что он и пошевелиться не мог.
Карбас немцы затопили, пробив несколько отверстий в днище.
Катер набрал ход и понесся вперед, прыгая на мелких волнах. Фашисты громко, возбужденно переговаривались.
Захарий Иванович всё ещё никак не мог прийти в себя, не мог понять, что с ним произошло.
Вскоре катер остановился. Совсем близко от него из черной глубины быстро всплывала подводная лодка. С мокрого, лоснящегося корпуса стекали струи воды.
Катер подошел к лодке. Его подняли на палубу и поставили на специальные кильблоки. Пока катер закрепляли, Захария Ивановича на руках перенесли к люку, спустили в узкое отверстие.
Ещё через несколько минут люк захлопнулся, лодка погрузилась и дала ход. Поверхность моря снова была пустынна.
Захария Ивановича поместили в маленьком отсеке. Тут было жарко, сильно пахло горелым маслом. Немцы проявили прямо-таки удивительное внимание к старику. Развязали веревки. Доктор проверил пульс. Принесли чашку кофе и плитку шоколада. Но Кораблев от еды отказался.
Особенно заботился о рыбаке лейтенант Йоганн Мерц, тот самый, который приказал захватить русского живым. Лейтенант был уверен, что начальство останется довольно. Ведь он не только благополучно высадил на берег агента, но и прихватил с собой «языка».
Рыжеволосый, веснушчатый Мерц неплохо говорил по-русски. Улыбаясь, похлопывая старика по плечу, он показал кнопку на стене и объяснил: если что-нибудь понадобится, надо нажать кнопку, и тогда он, Мерц, тотчас придет. Дверь отсека лейтенант за собой не закрыл. На высокий комингс сел матрос-часовой в белой робе.
Захарий Иванович пытался собраться с мыслями. Куда его везут? Зачем? Он не военный. Какой может быть спрос с рыбака? Страха он не испытывал, да и чего было ему бояться? Немолодой ведь, всё к одному концу. Беспокоился только за жену, за Марью Никитичну. Небось подумает, что утонул. Переживет ли такой удар? Известное дело, бабы — они слабые. Вот ведь не зря не хотела сегодня его в море пускать. Всё отговаривала, будто предчувствовала беду…
Приблизительно через час после того, как лодка дала ход, Захарий Иванович услышал несколько гулких взрывов. Замигало электричество, лодку качнуло, подбросило; она свернула влево и остановилась.
Кораблев шагнул к двери, но матрос-часовой вытянул вперед руку с пистолетом, угрожающе крикнул что-то и указал на койку. Захарий Иванович сел. Снова раздались взрывы, но теперь уже дальше и глуше. Лодка сначала медленно, а потом всё быстрее пошла вперед, часто меняя курс.
Старик лег на узкую койку лицом к стене. Было душно. Гудели какие-то машины. Кораблев закрыл глаза, делая вид, что спит. Ему противно было видеть эти чужие стены, бледное лицо часового, противно было дышать спертым воздухом. Он мысленно представлял себе свой просторный дом, чистый белый снег на крыльце, луну, плывущую в темном небе.
Захарий Иванович не мог определить, сколько времени продолжался поход. Наверное, сутки, а может, и больше.
«К норвегам пришли», — прикинул Кораблев.
Он убедился в этом, едва его вывели на палубу лодки. Узкий извилистый фьорд тянулся среди высоких скалистых берегов, теснились вокруг занесенные снегом сопки. Старику приходилось раньше бывать в Северной Норвегии, но он не мог припомнить, что это за фьорд. Много их тут, и все похожи один на другой.
Возле причала стояло несколько подводных лодок, прикрытых сверху нависшей скалой. В стороне видны были тральщики и катера.
