Тревоги Тиффани Тротт - [79]

– Я упилась в хлам, Тиффани, – сказала она своим стритхэмским говорком. – Я только что закончила эти ужасные съемки для «Харперс энд Квин». В Лонглете.

– Но это же здорово!

– Ну, не сказала бы.

– А что?

– Пришлось сниматься в купальнике. Счастье, если не свалюсь с воспалением легких. А парень, который всем этим заправлял, Александр Тинн, все увивался вокруг.

– Может, он подыскивал очередную «женушку»? – предположила я.

– О, дорогой, спасибо, – сказала Порция, когда Кит принес нам по огромному бокалу мартини и исчез в толпе. – На самом деле, Тиффани, – продолжала она, отпив сразу полбокала, – я уже по горло сыта модельным бизнесом.

Черт. Раньше Порция пи разу не снисходила до беседы со мной, тем более в таком доверительном тоне.

– Мне тридцать два. Я догораю. Я слишком стара для этой работы – остальные девчонки называют меня «бабулей», а съемки наводят на меня тоску.

– А как же дефиле? – спросила я. – Это же здорово!

– Ненавижу этот идиотский подиум, – энергично ответила Порция, отпив большой глоток мартини.

Черт, она действительно напивается.

– Все эти вставания в пять утра, чтобы вовремя приехать в аэропорт. Вся эта болтовня за кулисами с другими девчонками, сплетни про дизайнеров. Я уже заработала достаточно, – добавила она. – Я хочу заниматься чем-то более осмысленным, где нужно шевелить мозгами.

– А не будет ли это слишком академично? – спросила я.

Конечно, ничего такого я не спросила.

– А чем бы ты хотела заниматься? – спросила я.

– Может быть, работать у «Самаритян»,[85] – ответила она, снова сделав глоток. – Мне нравится помогать людям. Ди-иствительно нравится. Решать их проблемы. Я достаточно наслушалась от девушек за последние пятнадцать лет – наркотики, алкоголь, анорексия, булимия, проблемы с парнями, разводы, насилие в семье, постоянный контроль мужа… Ты не поверишь, как часто это приходится слышать. Я могла бы вести курсы.

– Ну конечно, – изумленно отозвалась я. Черт, этот мартини, оказывается, в голову ударяет.

– Но самое главное, – продолжала Порция, – я хочу проводить больше времени с Китом.

– Хорошая мысль, – одобрила я. Она взглянула на меня и спросила:

– Тиффани, а почему ты не вышла замуж за Кита?

– О, Порция, это очень хороший вопрос… ха-ха!

– Нет, ну ди-иствительно, Тиффани, почему? Я притворилась, что не слышу.

Позади нас стояли Лиззи и Мартин, они разговаривали с Кэтрин.

– Нет, мы не поедем кататься на лыжах – мы собираемся в одно совершенно замечательное место, – услышала я голос Лиззи. – В январе. В Чили и на остров Пасхи. Мартин всегда хотел побывать на острове Пасхи, правда, дорогой?

– Правда, – ответил он весело. – Всегда об этом мечтал.

– И всегда был помешан на этих каменных идолах.

– Да, – подтвердил он. – С самого детства.

– Это действительно интересно, – восхищенно сказала Кэтрин. – Никто не знает, откуда они появились. Они мне достались на экзамене по географии. Везет же вам!

– Ну, я подумала, что Мартину уже давно пора делать то, что ему хочется, – сказала Лиззи, нежно сжав его руку. – Он так много работает. К нам приедет моя мама и присмотрит за девочками.

Позже я заметила, что Кит и Мартин увлеченно о чем-то беседуют, и подумала: расскажут ли они когда-нибудь Порции и Лиззи, где проводят выходные?

– Я знаю, ты думаешь, я вела себя с Китом как последняя сволочь, – услышала я голос Порции.

Что?

– Разумеется нет, – солгала я, нервно глотнув мартини. – С чего бы мне так думать?

Она запрокинула голову и допила последние капли коктейля.

– Потому что я и вела себя как сволочь, вот почему. Но он был такой навязчивый, – продолжила она, махнув в мою сторону оливкой на шпажке и слегка покачнувшись. – Он так давил на меня. Не могла я этого выносить. Все эти разговоры о том, чтобы завести детей, – будто я ему только для этого и нужна. Я даже не была уверена, хочется ли мне детей. И до сих пор не уверена.

– Ну…

– И все эти телепузики по ящику, – продолжала она. – И походы в «Икею».[86] Я чувствовала себя просто идиоткой в этом «дискавери». Это меня напрягало. А он никогда меня не понимал, Тиффани. До последнего времени он не понимал, что я хочу сама решать, чем заниматься.

– Что ж, это нетрудно понять, – сказала я.

– Вот именно. Но наконец-то до него дошло, – сказала она пьяным голосом. – Не знаю, что с ним случилось, но он уже не такой зашоренный. Он переменился. Прямо-таки… кстати, Тиффани, я хочу… – Она наклонилась ко мне. – Я хочу… еще кое-что тебе сказать.

Господи, никогда бы не подумала, что буду выслушивать от нее признания. Она взяла меня за руку.

– Я хочу сказать… ты очень нужна Киту. Боже милосердный, неужели?

– И я никогда, никогда не буду разлучать вас, потому что знаю, как много ты для него значишь. И всегда будешь много значить.

Похоже, сейчас мои контактные линзы выпадут и я разрыдаюсь.

– Спасибо, – сказала я. – Я чувствую, что… просто не знаю, что бы я делала без… извини. Я сейчас приду.

Я сидела в туалете на первом этаже и плакала. Не могу понять, почему всех тянет со мной откровенничать. Вообще не знаю, что в таких случаях делать. Особенно когда я в таком предрождественском подпитии. А она ведь попала в точку. Почему же я не вышла замуж за Кита? Теперь уже поздно сожалеть. Но если бы я вышла за него замуж, я не мучилась бы с Филлипом, и не потеряла время с Алексом, и не ходила бы на ужасную «вечеринку» в Шепердз-Буш, и не тосковала бы по женатому мужчине, имеющему любовницу. Я избежала бы всего этого, если бы сказала «да» Киту восемь лет назад. Но я сказала «нет». Поэтому я сама во всем виновата и теперь должна расплачиваться. Я сполоснула лицо и вернулась в гостиную, где вечеринка была в полном разгаре.