Тревоги пути - [27]

Когда дрова и остатки храма с жителями загорелись, они молча постояли рядом какое-то время и не сговариваясь, одновременно развернувшись, пошли прочь.

На обратном пути Манул попросил Тодора свернуть с дороги и дойти до окраины селения, туда, где кончались огороды. На самом краю межи, под одичавшим кустом смородины, он показал мужчине свежий, огромный отпечаток, чьей-то ноги. Манул не наступая на него, поставил рядом свою ногу, показывая разницу в размере.

— Ну, и что это? – с раздражением буркнул Тодор.

— Просто запомни.

Селянин рассеяно кивнул и молча побрел к телеге.

День близился к вечеру. Солнце, клонившееся на закат, залило все вокруг красноватым, тревожным светом.

В оставленной на пригорке телеге, беспокойно и беспомощно пищали голодные птенцы, возились кроли, жадно тычась в руки, просовывая розовые носы через прутья клетки.

Лихой тихо и жалобно заржал при появлении хозяина, словно чувствовал, что произошло что-то нехорошее.

Тодор тяжело вздохнул и разломив краюху хлеба покрошил его голодным животным. Коню сунул мешок с последним овсом.

— Тебе есть куда пойти? – спросил его Манул, после недолгого молчания.

— Родители жены в Ани живут, — коротко и бесцветно ответил тот.

«Что за вести он привезет. Как жить-то, теперь?»

Следопыт кивнул и стал разворачивать коня в обратную сторону, оставив в покое сидящего в телеге на сене хозяина. Тодор безвольно свесив руки между колен, смотрел в одну точку. На душе было пусто.

Когда выехали на дорогу он отдал поводья в руки Лаэре и подсел к фермеру. Разговор будет тяжелый…и неприятный.

Выждав немного времени, Манул повернулся к мужчине.

— Послушай, — доверительно начал он, — посмотри на Лаэре, как думаешь, почему у нее перевязано предплечье? — начал он издалека.

Тодор не понимая, куда он клонит, уставился сначала на следопыта, потом на эльфийку и молча пожал плечами, поминая по себя их бедственный вид.

— Как ты думаешь, эта рана свежая?

Тодор осмотрел пропитанную кровью тряпицу, намотанную на руку и утвердительно кивнул.

— Так скажи мне, как она сегодня ночью могла сражаться со своими соплеменниками?

Тодор уставился на него, медленно обдумывая, то, что сказал ему следопыт.

У самого Манула на скуле был свежий порез, а сидел он тоже как-то неловко, завалившись чуть набок, словно оберегая левую голень.

— И что все это значит? – не до конца понимая, куда клонит следопыт, бесцветно спросил мужчина.

— А то, что это были не эльфы, — глядя прямо в глаза фермеру, твердо ответил Манул.

— Ну, кто тогда? Раз стрелы-то ихние!

— Орки.

— Ты с ума сошел! – обиделся Тодор, возмущенно пихнув ногой солому — За кого ты меня держишь?

Манул посмотрел на него так, что Тодору показалось, что его взгляд прожжет его насквозь.

— Помнишь след? – многозначительно напомнил следопыт.

Как не абсурдно все это звучало, но Тодор все-таки задумался и спорить перестал. Да и связываться со следопытом себе дороже. Он сейчас в меньшинстве. Вот когда пони приедут в Ани, посмотрим, на чьей стороне будет сила…

— На…, — Манул сунул ему в руки стрелу, ту, что взял в деревне, — Это одна из тех. А эта…, — он залез в колчан к Лаэре, — Как раз эльфийская. Почувствуй, как говорят разницу.

Манул откинулся на сено и устало прикрыл глаза, предоставляя мужчине самому разобраться в ситуации.

Тодор честно принялся сравнивать стрелы.

Та, что была из колчана Лаэре тоньше и на целую пядь длиннее. Оперение из настоящих фазаньих перьев, древко из древесины с чуть розоватым оттенком. Наконечник плоский листовидный, простой. Стрела для охоты.

На другой, (из деревни), оперение при внимательном рассмотрении оказалось крашеным, а перья гусиные. Древко белого цвета, толще и короче. Да и изготовлено оно было топорно, словно наспех. Зато наконечник трехлопастной, дорогой и добротный.

Разница чувствовалась и значительная.

Это можно сравнить с тем, словно кто-то надел на немытую ногу дорогой шелковый сапог. Вроде грязных ногтей не видно, но запашок не перебить.

А вот ранение стрелой с таким наконечником приводит к неизбежному летальному исходу, ну в лучшем случае к увечью.

Тодор тяжело вздохнул.

Манул дал еще одну. На вид, такая же, только на конце полумесяцем «красовался» срезень. Такие, применяются исключительно для причинения наиболее сильного вреда жертве. Им и артерии перебить, и руку обрубить можно, и кости раскрошить,а если взять лук помощнее, да стрелу потяжелее, то и голову с плеч легко устроить.

— Может, они специально таких понаделали, чтобы запутать всех? – предположил он.

— Делать нам больше нечего, — зло буркнула Лаэре, — Только сидим и по ночам кривые стрелы стругаем!

— Допустим, я вам поверил, — устало вздохнул Тодор, откладывая стрелы в сторону, — Но что дальше? «Кривые, не кривые, а целую деревню положили».

—Ты приедешь в вашу деревню, как там ее…

— Ани, — напомнил фермер, Манул кивнул.

— …И расскажешь тамошнему главе то, что я тебе рассказал.

Тодор с недоверием посмотрел на следопыта. «Может они намеренно хотят его запутать, и отвести от эльфов подозрения? Поэтому и сами в Ани соваться не хотят». Последнюю мысль он все-таки озвучил.

— Ты прав, теперь не хотим. Потому, как у людей принято сначала вешать, а оптом разбираться, — жестко ответил следопыт.