Тревоги любви - [9]

Розлинн не приходило в голову нанять кого-то, чтобы собрать сведения о каждом кандидате в мужья. Да и все равно, она не знала бы, где найти такого человека. Кроме того, такое решение было бы слишком простым, а Розлинн казалось, что ее охота за мужем должна быть трудной. Она ожидала страстной борьбы и напряженных моментов для быстрого и правильного достижения задуманного. Сегодняшний вечер дал некоторые результаты, небольшие, но полезные. Сэр Артемус Шедвилд, вдовец с серебряными висками, спас ее от группы светских молодчиков в тот момент, когда она была уже не в силах переносить их чрезмерно докучливого преследования; он перехватил ее, пригласив на танец. К сожалению, танец не благоприятствовал разговору, и единственное, что она смогла узнать, что у него пять детей от первого брака (о, Френсис говорила только о трех!) и он не был намерен иметь новых детей, даже если когда-нибудь опять женится. Интересно, как он предполагает избежать этого? Во всяком случае он заранее об этом говорил спокойно.

Это было очень дурно, потому что если Розлинн и хотела что-то иметь от своего мужа, так это ребенка. Она мечтала о двух-трех детях или даже четырех, и потому в ее возрасте, если уж Розлинн собиралась создавать семью, ей следовало начинать заводить детей незамедлительно. Она прекрасно понимала это. Ведь в ее жизни уже нет места словам «может быть» или «посмотрим». Но Розлинн пока не исключила из своего списка сэра Артемуса. Кроме того, он не был в курсе, что является одним из возможных претендентов на ее руку, поэтому, вполне вероятно, что, обсуждая вопрос о детях, он был не очень серьезен. А мнение мужчин меняется, это Розлинн знала.

После танца лорд Артемус подвел Розлинн к Френсис, стоявшей у стола с закусками и мирно беседовавшей с молодой женщиной, еще не представленной Розлинн. Но тут начался новый танец — вальс и Розлинн с ужасом увидела, что настойчивый лорд Бредли направляется прямо к ней.

— Что-то опять не так, Розлинн? — участливо спросила Френсис.

— Ничего, все в порядке, — раздраженно ответила Розлинн, но потому добавила спокойно и решительно, ни секунды не раздумывая о том, стоит ли говорить это при незнакомке. — Я не собираюсь опять танцевать с этим лордом Бредли, Френсис. Он отдавил мне все ноги. Клянусь тебе, что я не пойду… Я упаду в обморок, и тебе будет за меня очень стыдно. Поэтому ты должна извинить меня, в общем я собираюсь скрыться от него.

И, радуясь, что хоть на какое-то время она может исчезнуть, приняв такое самостоятельное решение, она одарила женщин обольстительно-таинственной улыбкой и в мгновение ока затерялась в толпе, оставив им почетную дипломатическую миссию — самим объясняться с лордом Бредли и отвечать на вопрос, как это очаровательная Розлинн смогла так быстро исчезнуть?

Розлинн быстро прошла к одной из открытых дверей и вырвалась наружу, на террасу. Свет из окон бального зала падал на прелестный, освещенный луной сад. Перед Розлинн расстилалась большая лужайка, в самом потаенном уголке которой она увидела каменную террасу. Там, слава Богу, никого не было. Она еще раз оглянулась, чтобы удостовериться в том, что ее исчезновение никого не переполошило в зале. Чуть приоткрыв дверь, Розлинн увидела, как неуклюжий лорд пригласил кого-то на танец. И Розлинн поздравила себя: теперь ее ноги были спасены. Как раньше она не подумала о том, что можно выйти в сад?! Свежий ветер принес ей успокоение, и все тревожные и неясные мысли стали не то что понятнее, но как-то отдалились и перестали волновать. Она с радостью отдавалась этим нескольким минутам одиночества — чтобы забыться и ни о чем не думать, позволить своей душе унестись вдаль на нежных волнах вальса, лившихся к ней сюда, в сад из зала.

Мягкий золотистый свет из окон и открытых дверей рассек на ровные квадраты к каменную террасу, и волнующий таинственный и влажный сад. Тут, на террасе были разбросаны несколько кресел, стол. Но они были слишком заметны и Розлинн мудро обошла их.

В скрытом от посторонних глаз уголке террасы Розлинн увидела скамью под вьющимися ветвями деревьев, низко опущенных к земле. Свет от дома и лунная дорожка не трогали эту скамейку; она, казалось, была в глубине мрака, заслонялась этим мраком, оберегала свое одиночество. Кроны деревьев не давали лунному свету открыть эту тайную скамейку. Как замечательно! Она сможет поднять ноги на скамейку и отдохнуть. Розлинн уже предвкушала момент, но перед ней встало еще одно препятствие: скамья и вожделенная тень находились в нескольких футах от Розлинн, а эти футы земли были ярко освещены, и кто-нибудь, случайно остановившись у окна, мог, не напрягая зрения, увидеть ее, бегущей в это укрытие. Секунду она колебалась — в конце концов, это действительно абсурдная затея, но Розлинн быстро поняла, как ей необходимы несколько минут передышки.

Внезапно она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Скамейка, этот достигаемый рай, ее скамейка, была уже кем-то занята. Она так разозлилась, что не заметила, как остановилась в самом освещенном месте сада и не сводила глаз со смутного очертания, кажется, мужской ноги в черной брючине. Другая нога, была, вероятно, закинута на скамью. Человек сидел в той позе, в которой мгновение назад мечтала замереть она сама. Розлинн взглянула, тщательно изучая согнутую в колене ногу, затем перевела глаза выше, увидела бедро, полусогнутый корпус незнакомца, и поняла: ему, несомненно, было очень удобно. Потом она разглядела предплечье и руки, охватившие колено, расслабленные пальцы, длинные и изящные — все эти детали были хорошо видны лишь потому, что контрастировали с черными брюками этого человека. Затем Розлинн увидела усталую спину, склоненную вперед и расслабленные широкие плечи. Но лицо было плохо видно, тень падала так, что черты лица были почти неразличимы.