Треугольник короля - [20]

– Вот именно, – уверенно ответил Литвакас.

– Во всяком случае, надеюсь, вы будете держать меня в курсе, – сказал гость, – я очень рад был немного вас поддержать.

– Спасибо вам, вы действительно меня поддержали, и помогли, кому как не профессору Баранаускусу знать толк в таких делах, – вежливо ответил Литвакас, после чего оба собеседника поднялись и прошли на лестницу, где Литвакас дружески похлопал своего гостя по плечу и, сказав ещё пару вежливых слов, открыл перед ним дверь.

– До свидания, – сказал гость и вышел.

– До свидания, ещё раз спасибо! – махнув рукой и улыбнувшись, ответил Литвакас, а затем закрыл дверь и прислонился к ней спиной

Улыбка мгновенно пропала с его губ, а на лице появилось выражение озабоченности.

– Нужно… нужно предупредить Вику, – зашептал себе Литвакас, – но лучше съездить в Гродно и поговорить лично.

В этот момент в дверь постучали. Литвакас открыл и увидел полицейского.

– Добрый день, – сказал пришедший, – вы случайно не видели вашего соседа из этого старого дома? – полицейский показал рукой вправо.

– Уже довольно давно не видел, а в чём дело?

– Хотим с ним кое о чём поговорить, – уклончиво ответил полицейский.

– Кажется он на западе, работает в Англии уборщиком туалетов, – громко сказал Литвакас.

– А когда вы видели его в последний раз?

– Даже и не помню.

– Ладно, спасибо за содействие, до свидания.

– Ага.

После этого разговора неуклюжий профессор философии отправился на кухню и налил себе кружку тёмного пива. Постояв секунду над ним, он выпил всё до капли и достал из холодильника куриную ножку. Профессор крайне не любил свинину, но очень позитивно относился к мясу птицы.

«Разговор с Баранаускасом окончательно убедил меня, нужно всё рассказать…» – думал Литвакас.

Он налил себе ещё немного пива, а потом ещё немного…

Следующим утром, открыв дверь своей машины, Литвакас сел за руль, выехал из Вильно и достаточно быстро оказался в Гродно, где встретился с Викой…

Вика стала ворочаться и даже издала сдавленный стон… Девушка видела свою встречу с Литвакасом со стороны. Вот он в ужасе убегает прочь и… её хватают незнакомцы… нож… выброшенные из сумочки вещи… И вот снова Литвакас… Он прыгает в свою машину и несётся на полной скорости назад в Вильно. По пути он останавливается и что-то долго пишет в телефоне, потом едет дальше… звонит… ей…

Литвакас въехал в свой двор и, выбежав из машины, застыл перед дверью.

– Как же так… – пробормотал профессор.

Он быстро открыл дверь зашёл внутрь. Раздевшись, он бросился на кухню и, открыв холодильник с поистине огромным запасом пива, достал сразу две бутылки. Через короткое время обе бутылки литовского пива были выпиты и профессор, уже несколько успокоившийся, извлёк из холодильника ещё и свой любимый сорт немецкого пива. Очень скоро ещё одна пустая бутылка присоединилась к своим сёстрам, мирно стоявшим под большим дубовым столом, у которого всё ещё сидел профессор.

– Напился людец, – сказал сам себе философ. – Мда…

Он радостно засмеялся, как будто дневные тревоги теперь уже не так беспокоили его.

– In vino veritas, – добавил профессор.

С трудом встав, он отправился в спальню. Там, раздевшись, он включил домашний кинотеатр, а сам прилёг и задремал. Через некоторое время он очнулся и с совершенно глупым и недовольным видом уставился в экран огромного телевизора, на котором какой-то человек совершал какие-то фантастические вещи.

– Бред! – громко заметил сам себе Литвакас и оделся, а затем отправился в прихожую, но войдя туда – резко метнулся на кухню, чтобы ещё немного потешить себя чем-нибудь вкусным.

За окном шумел ветер, и какой-то мотоциклист, пронёся с громким шумом мима дома профессора. Не успел шум мотора затихнуть в дали, как в дверь философа постучали. Литвакас вышел в прихожую и стал щёлкать замками… Один… второй… Вот наконец можно открыть. На лице профессора застыла гримаса ужаса и сам он как будто окаменел, а после того как в его коридор проскользнула человеческая тень, Литвакас ещё какое-то время не закрывал, стоя на самом пороге, слегка наклонившись вперёд, как будто его тянуло убежать, бросив свой дом вместе с тем кто пришёл к нему.

Наконец профессор закрыл дверь и, еле волоча ноги, прошествовал в зал, где его уже ждал посетитель.

– Вот и я, думаю, вы догадывались, что я приду, – сказал ему гость.

– Что вам надо, Пануриш? – дрожащим голосом спросил профессор.

– Мне нужно, чтобы вы перестали лезть в наши дела и пугать этих ребятишек? Вы что же хотите вспугнуть мне этих зверьков? Они избраны для того, чтобы стать частью ритуала, вы это знаете, а значит: можете пытаться мне помешать. Вам не кажется, что это не очень умно с вашей стороны?

– Оставьте всех в покое, кто-то просто обманул вас, задурил голову, все эти ритуалы – ерунда и…

– И вы мне всё-таки хотите помешать? Так? Ну, раз это ерунда, то может и не стоит?

Пануриш смотрел на Литвакаса исподлобья и в полумраке глаза незваного гостя горели почти сверхъестественным огнём.

– Зачем вы вообще рассказали мне обо всём этом при нашей первой встрече? – спросил Литвакас, дрожа всем телом.

– Потому что вам, как мне казалось, могло хватить таланта кое-что понять кое-что дополнить, то есть кое-что объяснить… мне… – в словах Пануриша, впервые с начала разговора послышались нотки лёгкой неуверенности.