— Как ты думаешь, — спросил врач, — отчего это у тебя?
— От поста, — пропищал Забудкин слабым голосом. — От масла постного.
— Ну-у? — удивился врач. — А я слышал, от постного масла вреда не бывает!
— Щупайте, щупайте! — потребовал Забудкин, надувая живот, и выложил свои главные козыри: — Боли опоясывающие… Камень в подреберье правом… Жжет, жжет!
— Мы начнем сверху. — Врач помог ему сесть в постели. — Покажи язык.
Забудкин открыл рот — да так и замер с высунутым языком. Он увидел через чердачное окно милицейскую машину. Не доехав до штабной поляны, она свернула в кусты, и из задней дверцы один за другим повыскакивали пять или шесть милиционеров.
— Можешь рот закрыть… Да закрой же! — несколько раз повторил врач.
Забудкин не слышал. Страх сковал его. Милиционеры скрылись за кустами. Именно эта скрытность больше всего подействовала на Забудкина. Он икнул и захлопнул рот. А когда из кабины вышел лейтенант милиции и, поправив кобуру, деловито зашагал к штабной поляне, Забудкин промычал что-то, сунул ноги в ботинки, схватил брюки и бросился вон из комнаты.
Посмеиваясь над симулянтом, врач спустился в штаб. Лейтенант был уже там. Он толково и сжато докладывал Клекотову о случившемся. В милицию только что поступил сигнал: в районе лагеря, вероятнее всего в лесу, скрывается опасный преступник, опознанный по вывешенному портрету. Лейтенант просил собрать всех мальчишек в столовую, чтобы они не мешали наряду милиции прочесать лес.
— Преступник вооружен, — подчеркнул лейтенант. — Не исключена перестрелка…
— Хорошо, — согласился Клекотов.
— Можно мне несколько вопросов? — спросил врач.
— Время дорого! — лейтенант нахмурился. — Целая ночь прошла. Его видели вчера вечером.
— А опознали?
— Утром.
— По портрету на пристани?
— Да.
Врач заулыбался, как тогда, когда шел к штабу.
— Думаю, что облаву делать не придется.
Он вынул из внутреннего кармана фотографии Клима и Дробового. Лейтенант мельком взглянул на них.
— Простите! Мне шутить некогда!
— Я и не шучу. Я снял их с вашего объявления. Они были приклеены сверху настоящих преступников.
— Не может быть!
— С нашим контингентом все может быть.
Лейтенант подскочил к окну и сделал какой-то знак. За окном, вероятно, наблюдали, потому что сразу же распахнулась задняя дверь машины и выпрыгнул еще один милиционер. Он подал руку и помог спуститься на землю старухе, которая испугалась вчера Клима. Пока они шли к штабу, все в комнате успели посмотреть фотографии. Лицо у капитана Дробового перекосилось. Клим, увидев свою физиономию, схватился за живот и еле выговорил, давясь смехом:
— Вот и пошути с ними!
Густые брови Клекотова взлетели вверх и поползли куда-то в стороны.
— Откуда, вы говорите, сняли эти карточки?
— Там, на пристани, доска такая, называется «Их разыскивает милиция».
— Умора! — воскликнул Клим.
— Не вижу ничего смешного! — прогремел Дробовой. — И требую тщательного расследования!
Лейтенант решил, что требование капитана относится к нему.
— Все выясним! — заверил он, чувствуя, что попал в неловкое положение.
Об опасных преступниках, на которых объявлялся розыск, столько говорилось на оперативных совещаниях, что появление в милиции старухи моментально привело в действие все службы. Больше всего пугало то, что старуха видела преступника там, где разместился лагерь. Встреча мальчишек с вооруженным бандитом могла кончиться несчастьем. Но теперь лейтенант начал подозревать, что тревога была ложной.
В комнату вошел милиционер, козырнул, увидев офицеров, встал справа от двери и сказал:
— Проходите.
Старуха переступила порог и тотчас попятилась. Милиционер загородил выход рукой.
— Не бойтесь!
— Это уж ты, батюшка, не бойся! — Она проворно поднырнула под его руку и, оказавшись за ним, оттуда, из-за его спины, сердито прошамкала: — И не меня держи, а его! Вон того — бородатого!.. Он вчера бродил у могилки и утром на доске его видела!.. А вон, кажись, и второй! — крючковатый старухин палец указал на капитана.
Дробовой вскочил, окинул лейтенанта негодующим взглядом.
— Прекратите эту постыдную комедию!
— Есть прекратить! — лейтенант кивнул милиционеру. — Вернитесь в машину.
Когда дверь за старухой и ее провожатым закрылась, он сказал, обращаясь ко всем, но больше к подполковнику:
— Прошу извинить за недоразумение!.. Постараюсь узнать и доложить вам, чье это дело.
— Нет уж, — возразил Клекотов. — Это мы выясним сами!
Лейтенант ушел, сконфуженно поправляя ремень с кобурой.
— Я знаю, кто это сделал, — прервал молчание врач. — Это ваш лжебольной. Заметил милиционеров сверху и такого стрекача дал — брюки даже не стал натягивать!
— Забудкин? — удивился Клим. — Убежал?
— Да, да! — подтвердил врач. — Скорость развил — мастеру спорта не стыдно!
— Здесь что-то не то! — Клим подергал себя за бороду. — К фотографиям он непричастен.
— Нечего гадать! — проворчал Дробовой. — Снимал Самовариков! Наказать его со всей строгостью! Аппарат изъять!
— Наказывать нельзя, — возразил Клим. — Вы же знаете. Лагерь еще не открыт, флаг не поднят.
— Так что же теперь? — вспылил Дробовой. — Все разрешено до подъема флага? Хоть убивай?
— Тьфу-тьфу-тьфу! — поплевал Клим через плечо. — Конечно, шуточка не безобидная. Но посмотрите, как этот мальчишка работает на своем допотопном аппарате! Виртуозно! — Он придвинул к себе обе фотокарточки. — Поймал-таки чертенок и меня, и вас!.. Ему бы новую оптику из нашей лаборатории. Он такую фотолетопись лагеря создаст — заглядение!
