Третья тропа - [11]

— Ты куда?

— Надо перезарядить, — Вовка пощелкал по аппарату, — а темноты нигде нету.

Клим цапнул себя за бороду.

— Ну надо же! Забыл!.. Хотел в столовой сказать про мастерскую — и забыл!.. Там ведь все есть!

— И проявитель? — не веря в удачу, спросил Вовка.

— Даже закрепитель.

— Подержите! — Вовка протянул Климу фотоаппарат, подпрыгнул, перевернулся, встал на руки и, согнув ноги в коленях, свободно засеменил на руках к мастерской. — Идемте скорей!

Клим засмеялся, догнал Вовку и поставил его на ноги.

— У командира отпросился?.. Проявлять — время потребуется, а они палатки ставят. Не пустят тебя под крышу, скажут — не работал.

У Вовки глаза повлажнели от огорчения. Климу стало жалко этого забавного мальчонку.

— Ну, хорошо! Беру грех на себя!.. Идем — покажу лабораторию.

Клим помнил личные дела почти всех мальчишек, знал, кто и за что направлен в этот лагерь. В деле Вовки Самоварикова вина указывалась в очень туманных выражениях: неуважительное отношение к старшим, оскорбление завуча, мелкое хулиганство. Как ни старался Клим вспомнить что-нибудь конкретное о Вовкиной провинности, в памяти ничего не всплывало. Уже подходя к мастерской, Клим спросил:

— Слушай, Володя! Не могу вспомнить, что ты там вытворил в школе?

— Можно не сегодня?

— Нет настроения?

Вовка надул щеки и почему-то сердито взглянул на фотоаппарат, который все еще был у Клима.

— Держите его покрепче, а то я как трахну — все линзы по лесу раскатятся!

Клим с шутливой поспешностью спрятал аппарат за спину.

— Не надо!

— Не буду! — Вовка вздохнул. — Это я сгоряча!.. Просто мы с ним в разных весовых категориях оказались.

— С аппаратом?

— Не выпытывайте! — Вовка снова надул щеки. — Все равно не поверите. Как все!

И Клим больше не расспрашивал Вовку.

На мастерскую шефы не пожалели ни труда, ни денег. Она была оснащена всем, что нужно для столярных, слесарных, электротехнических работ. Широкий светлый коридор проходил из конца в конец по всему зданию. Слева — окна, справа — двери с номерами и табличками: «Слесарный цех», «Столярный цех», «Ремонт обуви», «Швейная мастерская». В это здание ток уже был подведен — включай любой станок, машину и работай.

Но Вовку волновало другое. Опередив Клима, он пробежал мимо первых четырех дверей, остановился у пятой с табличкой «Фотолаборатория» и толкнул ее, но дверь не открылась.

— Сейчас! — Клим позвенел связкой ключей. — Покажешь потом снимки?

— Куда я денусь! — от нетерпения Вовка переступал с ноги на ногу. — А бумага там есть?

Клим молча открыл дверь. Вовка перешагнул порог и замер. Он бывал в разных фотокабинетах — и в скромном школьном, и в районном — при Доме пионеров и школьников, и в самом богатом — во Дворце пионеров. Но нигде он не видел такого продуманного удобства. На окнах — подтянутые кверху черные шторы, лампы дневного и красного света, длинный стол 6 новенькими фотоувеличителями, несколько водопроводных кранов, над ними — пока еще пустой бак для воды, стеллажи с кассетами и ванночками, вдоль стен — закрытые шкафы.

Клим открыл один из них.

— Здесь найдешь всю химию и бумагу, а воду принесешь в ведрах из речки… Когда кончишь — закроешь все, а ключи повесишь на щит у входа в мастерскую.

Клим сходил на Третью Тропу и предупредил Сергея Лагутина, что разрешил Вовке проявить и отпечатать снимки. Комиссара удивило, что в первом отделении работают не все, но он не вмешался, а Сергей ни на кого не пожаловался.

Возвращаясь на штабную поляну, Клим услышал веселый перезвон пустых ведер. Вовка Самоварик бежал к речке за водой, но не по просеке, а по кустам. Видно, не хотел встречаться со своим грозным командиром отделения. Вовка и назад, с полными ведрами, пробирался сквозь кусты. Он слышал саксофонное завывание магнитофона и голос Славки Мощагина:

— Заведи что-нибудь повеселей — скоро въезжать будем!

Магнитофон захлебнулся. Чуть позже по лесу понеслась лихая дробь ударных инструментов. Богдан приветствовал этой записью окончание работ. Осталось только внести в палатку и расставить тумбочки.

— Все! — Славка Мощагин откинул и закрепил полы палатки. — Заходите! Любуйтесь!

Это относилось к тем, кто не участвовал в работе.

Гришка Распутя не двинулся с места, а Забудкин вскочил с пенька. Встал и Богдан.

— Подождите! — крикнул Фимка.

Вдвоем с Димкой они торжественно подняли, вынесли на самое видное место и воткнули в землю свое сооружение. Это был искусно сделанный лук. В натянутую тетиву упиралась широкая, плоская стрела, готовая сорваться и устремиться вдоль просеки к речке. На стреле четкими крупными буквами было написано «Третья Тропа».

Указатель понравился всем, даже Сергею Лагутину. Он и сейчас был против самого названия, но все остальное заставило его без прежней неприязни посмотреть на Фимку и Димку.

— Красиво сработали!.. Название, конечно, не то, но это уж не ваша вина.

— Я лично, — веско произнес Богдан, — одобряю все, включая и название.

— А тебя, между прочим, не спрашивают! — Сергей неохотно повернулся к нему. — И учти — у меня в отделении голосования не будет!.. Кто хочет посмотреть палатку — за мной!

Теперь уже все, кроме Распути, пошли за Сергеем к палатке. Первым нырнул в нее Забудкин. У Сергея глаза сошлись к переносице, когда он увидел, как этот просидевший весь день на пеньке слизняк завалился в обтрепанных брюках и пыльных ботинках в чистенькую опрятную кровать, стоявшую у задней стенки.