Третья штанина - [23]

Ну, вот и начало происходить что-то.

Нелидов просит Майкла научить его английскому слову.

– «Фаул», – говорит Майкл.

– «Фаул»? – Нелидов повторяет примерно пятнадцать раз. Я, понятно, не записывал столько раз одно и то же слово. Приблизительно посчитал. – А что это значит?

– Это что-то испорченное. Что-то, что уже воняет.

Нелидов еще произносит «фаул», потом говорит:

– Оу, Майкл! Майкл! Фаул!

– Но тебе еще надо разобраться, когда его надо говорить.

– Форева! – говорит довольный Нелидов.

Настроение у него малость злое с утра. Несколько позже я наблюдаю его разговор с Настей. Он говорит Насте, что она ЭГОИСТКА, ПОЛУЧИЛА СТОЛЬКО ПОДАРКОВ, А ЕЩЕ ОБОЗВАЛА СТАСА ЖАДИНОЙ. Насте не нравится, что он повышает на нее голос, она все пытается выйти с ним на один уровень в беседе, говорит НЕ ДАВИ НА МЕНЯ, НЕ ДАВИ НА МЕНЯ, НЕ НАДО ПОВЫШАТЬ ГОЛОС. Нелидов говорит, что это просто придает динамику разговору. Вот такие вещи. Потом он много чего говорит еще, но в таких ситуациях, насколько мне известно, никто пользы от разговора не получает, разве что пар спускает немного. Короче, у людей нормальное настроение для первой половины дня.

Потом я, наблюдающий за ними, как божественный глаз с небес, становлюсь свидетелем разговора о литературе.

Май рассказывает, что вечером прочитал два рассказа Павича. Первый и «Вкус соли»:

– Было очень интересно читать. У него интересное мышление!

– Чем интересное? – спрашивает Третьяков.

– Ну, например, он пишет: «У него были седые виски, и в темноте казалось, что он смотрит висками, а не глазами». – У Мая грубый после сна голос. Когда он говорит это, стоя в своем кожаном пиджаке, поднося руки к вискам, он выглядит мужественно.

Третьяков почему-то называет Павича сукой. И уходит. Но я зато рад, что состоялся разговор о литературе, пусть коротенький, пусть мне писатель этот не нравится, пусть последняя фраза не в его пользу сказана. Но тем не менее мне очень понравилось объяснение Мая.

И потом я смотрю, как Рома с Бузовой собирают вещи, чтобы запустить в домик Камиллу с Майклом, слушаю, как Бузова, когда Стас ей показывает Барак, жалуется, что у нее много чемоданов, что она хочет, чтобы все вещи были рядом! Я смотрю на это и думаю, что же написал бы об этом Павич? Интересно. Я смотрю, как Нелидов говорит о фильме «Рассвет мертвецов». Он машет руками, он впечатляет, он убедителен. Опять говорит про динамику, и я думаю, что в промежутке от первого прохода по мостику (как и мой сегодняшний) до того момента, когда участника здесь уже не будет, есть особая динамика, и увидеть ее нелишне.

Валентин Будильников, кандидат в репортеры

Мой материал взяли, так и повесили на сайт под этим идиотским псевдонимом.

– Я уверена, что тебя возьмут, – сказала Надя, – всем понравилось. Только начальник возмущался слову «нелишне».

– Отличное слово.

Но через пару дней Надя сказала, что меня не берут. Начальник мотивировал отказ так: ему не нужны семейные разборки на работе. Но Надя сказала, что дело не в этом. Просто взяли одну девочку-дуру, там было уже все заранее схвачено, такие дела.

Я вздохнул свободно – не придется работать на эту конскую шнягу.

3

Я посидел на лавочке возле цирка, пересматривая всю свою жизнь, пересматривая всю свою жизнь и последний год, пытаясь найти причинно-следственные связи, но потом страдать надоело. Решил пойти к Игорю. Приятная погода, приятная пустота, черт, да успокойся ты, прогулялся четыре остановки, чтобы гул немного поутих. Странно, я так намаялся проверяться на все эти венерические болезни… А у Алисы мама работала в центре борьбы со СПИДом, вдруг вспомнил я. Я просто был подсознательно уверен, что у Алисы не должно быть никаких инфекций. Вот вам ирония судьбы. Я дошел до дома Игоря, подъезд был закрыт. Я проорал его имя ввысь. Он тут же выглянул в окно, а через минуту уже спустился.

Игорь спросил, сколько у меня есть денег, мы сходили в аптеку и купили четыре маленьких бутылочки можжевелового спирта; смешали с водой, получилось что-то вроде ароматной водки. Пить это предстояло не мне, так что я особо не волновался по поводу качества продукта. До конца курса три дня, значит, еще три дня не буду пить спиртного, нужно хоть в чем-то дойти до конца.

Меня подмывало рассказать Игорю насчет Алисы, но я удержался. Мы сидели у него, слушали музыку, он пригубил получившийся напиток. Я просто курил.

Каждую минуту я принимал новое решение, естественно, ничего не озвучивая. Все происходило только внутри: я прикидывал варианты, писал романы в голове, бросал Алису, женился на Алисе, уезжал в Москву с Алисой и без нее, становился богатым, и мы излечивались. Или вдруг тут же мне казалось, что не надо быть с ней, но секунду спустя я уверен на сто процентов, что должен принимать все сваливающееся на мою голову – это и есть единственно верное решение. Я написал ей сообщение с мобильника Игоря (своего у меня до сих пор не было), чтобы с поэтической встречи ехала прямо к нам. Она ответила, что сначала должна встретиться с подругой. В итоге приехала вместе с подругой, которую звали Светой. Подруга рассталась с парнем, и ей было некуда идти.