Третья половина жизни - [23]

– А рационализатора?

– Андрей, объясните своему подчинённому, как поступают с рационализатором.

– Объясню. Досадно, что я не догадался сделать этого раньше.

– А чего? Вода и вода, озера-то рядом. Если бы озеро и море – другое дело. А так только попусту ноги бьём.

– Андрей, у меня к вам просьба. Сделайте анализ, прямо сейчас. Это из озера возле той скважины. Поточней, насколько позволит ваша методика. Задонский, достань пробу, она в желтой фляжке.

– Дайте хоть покурить! Только и слышишь – быстрей-быстрей! Ему хорошо, не курит. Посидел и побежал себе. А во мне весу, считай, на полтора пуда больше. Ввязался я в эту геологию, чаю спокойно попить не дадут! Тоже мне геология, гитары даже нету! У нас в колхозе и то веселей было.

– Побухти ещё! Сделай что сказано, а потом кури и слушай лекцию о сущности гидрогеохимического метода. А я пока, с вашего позволения, переоденусь…

– Во – и пошёл! И так всегда, всё шуточки… Вот так номер! А где же…

– Что там у вас, Задонский? Желтую флягу не можете найти?

– Флягу-то я нашёл, только… А, чего там! Держите пробирку, Андрей Палыч.

– Вам не помешает, пока вы ужинаете, если я расскажу, чем мы здесь занимаемся?

– Валяйте.

– Наш метод основан на том, что все металлы обладают способностью растворяться в воде. Ржавую воду пили?

– Что я – дурак?

– Я говорю о воде, а не о вашем отношении к ней. Она потому и ржавая, что в ней растворено железо. То же с другими металлами – никель, медь, кобальт, даже золото. Странные реакции у этой пробы!.. А теперь представьте, что мы взяли воду из двух соседних озер и выяснили, что в одной из проб содержание микроэлементов никеля в несколько раз выше, чем в другой. Что это будет означать?

– Что там никель?

– Верно. Есть вероятность, что питательные источники этого озера где-то соприкасаются с породами, содержащими никель. Теперь вы понимаете, почему нужно брать пробы из каждого озера?.. Очень странно!..

– Ну что, Андрей, закончили?

– Потерпите, Игорь, сейчас я повторю анализ. Совершенно нестандартные реакции у этой пробы.

– Андрей Палыч, и всё это вы сами придумали?

– Нет, принцип известен давно. Просто я пытаюсь приложить его к конкретной задаче… Что вас, Игорь, развеселило?

– Мне казалось, что в современной химии есть более совершенные методы анализа, чем пробовать препарат на язык.

– Иногда и это помогает… Да, так я и думал. Уважаемый Игорь Константинович, примите мои поздравления. Если анализ меня не обманывает, вы открыли месторождение воистину уникальное…

– Так, минутку! Ольга, на чём ты застряла в своём отчёте? Перспективы Имангды? Пиши: «Таким образом, в свете полученных данных…» Цифра поставишь потом. «Перспективные оценки Имангдинского месторождения нуждаются в коренном пересмотре…» Гордись, Задонский! Рудник здесь будет, обогатительная фабрика, посёлок. Не такой, как сейчас. Настоящий!

– Во даёт! Андрей Палыч, с чего это он так завёлся?

– Давайте послушаем. Такой разговор рано или поздно должен быть состояться. Как я понимаю, Игорь, вы исходите из того, что та дальняя скважина пробурена партией Шубина?

– Посмотрите на этот ящик. Углеразведка Главсеморпути – очень остроумно. И даже убедительно. Для тех, кто не знает, что они от побережья не уходили. Видите надпись? «Спецпартия Шубина». Мартыныч, вам знакомы такие ящики?

– Как же, видал. В таких ящиках нам присылали запчасти, их полно возле каждой буровой.

– Но этот я принёс оттуда. Ещё вопросы?

– Если всё это так, где же техническая документация скважины?

– Я ждал этого вопроса. Чтобы ответить, нужен небольшой психологический экскурс. Представьте, Андрей, что вы Шубин. Металлурги требуют руду, быстрей, как можно быстрей. Комбинат задыхается на старом сырье, себестоимость бешеная, дешевле покупать никель за границей. И ваша скважина, ключевая, решающая, подсекает рудную жилу. Вы ликуете. Вот та удача, которая столько лет от вас ускользала!.. Мартыныч, какое настроение было у Шубина, когда он здесь работал? Ждал небось жилу?

– Было – ждал. И обнадеживал – есть руда.

– Вот видите! И тут Талнах. Какая-то сиротская партия, на которую никто серьезно не рассчитывал, вдруг натыкается на рудное тело невиданной мощности. Ставят рядом другую скважину – ещё больше! И так далее. Сразу перед комбинатом встаёт вопрос: на чём остановить выбор, куда бросить средства и оборудование? Имангда – надёжно, содержание металла не такое ошеломляющее, но вполне достаточное. И руду можно брать открытым способом, не строить километровой глубины рудники. Но Талнах – рядом с городом, руда богатейшая. И Имангда консервируется. А что бы вы сделали на месте Шубина?

– Подготовил бы какие-то итоговые данные и представил на техсовет комбината. Или кто там должен был решать этот вопрос?

– Вы никогда не сделаете карьеры. Что значит подготовить такие данные? Значит, нужно их защищать, доказывать, что Имангда экономически целесообразней. То есть ссориться с большим начальством, для которого Талнах – «самое-самое», «жемчужина Заполярья», как тогда говорили. И тут Шубин делает гениальный ход! Догадались?

– Нет.

– Подумайте, это же очень просто! Вы – Шубин. Вам пятьдесят, вы давно уже поняли, что Отто Юльевича Шмидта из вас не выйдет, и ваша цель – карьера, просто карьера! Ну? Придётся подсказать. Вы скрываете данные ключевой скважины!