Третий закон Мерфи - [6]

Я ходила по этому дому и восхищалась его неброской красотой. Больше всего мне понравилась библиотека, до потолка набитая книгами о Магии. Я едва понимала четверть от прочитанного, но всё равно было интересно.

Неизменно мое любопытство вызывала дверь на кухне, которая вела в подвальные помещения. Она отличалась от всех остальных своей монументальностью, абсолютно не вписываясь в обстановку, будто перенесенная из старинного замка. Дверь всегда оставалась закрытой и манила меня своей недоступностью. «Папа» говорил, что там очень запутанные коридоры, и я могу легко потеряться. Возможно, это и впрямь было так, а может, он хранил в подвале трупы предыдущих жён.

Мистер Лавгуд, имеющий зубодробительное имя Ксенофилиус — кто так называет ребенка?! — был очень хорошим рассказчиком. Порой он снисходил до общения со своим чадом, то есть со мной, и буквально завораживал интересными историями из жизни предков, страшноватыми волшебными сказками и мелкими чудесами, которыми иллюстрировал свои рассказы.

В первый раз при упоминании школы Хогвартс в голове прозвучал тревожный сигнал. Зудящее чувство просто-таки взвыло. Однако отец продолжал говорить о волшебных животных и растениях, и я не смогла оторваться, завороженная его рассказом. А потом мысль затерялась, смытая новыми яркими впечатлениями.

Вообще я не могла определиться со своим восприятием отца этого тела. Если Пандору я практически сразу приняла как маму, то с мистером Лавгудом были проблемы. Изредка он был для меня то строгим отцом, то родным папой, но большую часть времени оставался официально-отстраненным мистером Лавгудом.

Может быть, играли свою роль и моё личное отношение, и приглушенные до сих пор эмоции? Такой яркий фонтан ощущений, какой был в моём прошлом детстве, был мне недоступен. Слабые эмоции, как бы присыпанные пеплом, не давали мне прочувствовать все оттенки. Но это не слишком волновало. Даже давало своеобразное преимущество в виде четкого и ясного мышления.

Нашими соседями, кроме деревни обычных людей, были три семьи магов. И две из них заслуживали отдельного упоминания. Например, семья Диггори, глава которой был коллегой отца. Его единственный сын был старше меня лет на пять-шесть. Совершенно очаровательный мальчик — дружелюбный, правильный и обаятельный.

А ещё была невероятно фееричная многодетная семья Уизли. После знакомства с их младшими детьми до меня всё-таки дошло, куда я попала. Да, как до того жирафа.

В июле и состоялось мое знакомство с ними. Джинни, моя ровесница, с ходу начала говорить о Великом, Могучем и Непобедимом Мальчике, словно продолжая прерванную беседу. Оп-па! Когда я попыталась вклиниться в её поток сознания и уточнить, про кого она говорит, мне с высокомерным изумлением было рассказано про Гарри Поттера — Мальчика-который-выжил.

Ну, конечно, Хогвартс, Джинни и Рональд Уизли, даже моя семья Лавгуд — всё это я когда-то мельком видела в нашумевших фильмах о мальчике-волшебнике.

Твою же мать! Лучше б сдохла в той аварии.

У меня случился ступор, потом истерика, а потом я жалела себя весь остаток лета и временами мысленно причитала: «Ну почему я не попала в Ехо или в сагу Волшебник Земноморья, да я даже на яойную анимешку согласна… нет! Это я погорячилась…». Я не знала о вселенной Гарри Поттера никаких жизненно важных подробностей. Всё, что удержалось в моей памяти носило поверхностный характер. И что мне делать? Я не знала. Это был северный песец, толстый пушистый наглый северный песец!

Сюжет я знала смутно, но точно помнила, что будет какая-то заварушка. Война?.. А вдруг я попала сюда не случайно? Если и так, то выбор высших сил был крайне неудачным. Я ни черта не ориентировалась в окружающем мире и мало чем смогла бы помочь. Факт моего попадания в книгу долго вертелся в моей голове. Но мысли об этом ни к чему так и не привели. Слишком мало информации, чтобы что-то планировать и вообще что-то делать.

Потом пришли сожаления. Ну чего б мне не смотреть хотя бы киношку повнимательнее? Помню какими-то эпизодами, разрозненными кусками. То ли было, то ли нет.

А ведь у меня в той жизни была знакомая, с которой мы одно время работали вместе в больнице. Ей прочили славу гениального диагноста, и со временем из неё, пожалуй, получился бы второй доктор Хаус. А всё потому, что людей она воспринимала исключительно как переносчиков всевозможных болячек. Тогда я сделала вывод, что интроверт — это страшно. С чего-то я ей приглянулась, и, когда длинными ночными сменами мы часто пили вместе чай, она рассказывала мне про мир Роулинг. После целого дня намывания полов её слова сливались для меня в белый шум. Нет, поначалу я пыталась вникнуть, но насыщенный ритм жизни быстро отключал мой мозг. С утра занятия, после подработка, три-четыре часа сна в сутки — и всё заново. Она фанатела от этой истории и заваливала меня ненужными, как я считала, фактами и страшными словами, наподобие дамбигада, фанфика, фэндома, фикрайтера и снарри. Особенно мне нравилось одно, мое любимое, почти непроизносимое слово «пампкинпай» (даже думать боюсь, что оно означает). Слушала бы её внимательнее, эту муть, глядишь, сейчас полегче было бы. Хорошо, когда знала, но забыла, а вот если не знала, да ещё и забыла…