Третий Шанс - [108]

* * *

Василиса умерла этим вечером в больнице. Утром она почувствовала себя плохо, «скорая» доставила её в клинику, а вечером ее не стало.

Алёша всё время был с ней, и лишь когда она почувствовала, что конец уже совсем скоро, она попросила врачей увести мальчика. Точнее, попросила, чтобы Алёша ушёл вместе с бабушкиной молодой подругой Алисой Иваненко (позывной «Винтер»), которая неожиданно оказалась поблизости.

Днём в больницу примчалась Настя, Машина дочь. Двоюродные внук и внучка Инга и Влад обещали заехать вечером, но уже не успели. А с Настей Василиса успела попрощаться. И, конечно, с Алёшей.

– Лёшенька, – бабушка взяла внука за руку. – Я тебе сейчас кое-что скажу, а ты запомни. Просто запомни, даже если сразу не поймёшь. Поймёшь потом, когда время придёт.

Там, в шкатулке моей… ты сбереги эту шкатулку. Там самое ценное. И от меня, и от папы с мамой. И от моих папы с мамой. Немного всего, но самое важное. Или напоминание о самом важном. О близких людях. И, главное, о том, каким человек должен быть. Запомни слова, сказанные очень давно: «Хочу прожить жизнь так, чтобы мне не было стыдно за своих детей, а им не было стыдно за меня». И когда-нибудь тебе захочется… наступит время… может быть… и тебе будет всё равно, какой ты и что о тебе думают. Или померещится, что этот мир не для тебя. Преодолей это. И помни, что мы все всегда с тобой. Мы всегда будем в твоём сердце. Даже если начнет казаться, что не так, заставь себя поверить. Вспомни то, что чувствуешь сейчас. Ты уже взрослый и можешь верить своим чувствам.

А ещё… ты же знаешь историю моего папы. Только не всю историю. Там, в шкатулке, есть письмо, прочитай его. И выучи. Только осторожно, оно старое, ему почти сто лет.

И позволь моему папе стать твоим. Пожалуйста, позволь ему стать твоим папой. Это нужно вам обоим. Даже если сейчас ты этого не понимаешь.

И ещё держись родни. Твои дядя и тётя, двоюродные браться и сёстры…

Василисе стало тяжело говорить, и она замолчала. А Алёша плакал, сидя на пуфике у больничной кровати и уткнувшись бабушке в бок.

А потом его увели из палаты, и больше он бабушку не видел до дня похорон. Шкатулку он сохранил на всю жизнь. А к письму, о котором говорила бабушка, вскоре добавилось ещё одно, написанное тогда же, только адресованное папе.

* * *

Стенька вошёл в кабинет, и Игнат Рафаэлевич поднялся из-за рабочего стола ему навстречу.

– Здравствуйте, Степан Иваныч, рад вас видеть! – хозяин кабинета поприветствовал гостя с радушной улыбкой и протянул раскрытую ладонь для рукопожатия.

– Доброго дня, мил человек! – Стенька хитро прищурился и пожал протянутую руку.

– Всё из роли не выйдешь? – Ходырев похлопал священника по плечу и рассмеялся.

В это же время в комнате руководителя службы безопасности, на большой видеоконсоли прямо в центре кабинета, было выведено изображение. Несколько камер, установленных в разных местах, создавали полноценное объёмное изображение. Уменьшенное в достаточном масштабе, так, что люди были размером с мизинец. На трёхмерном экране высвечивались холл с уходящей вниз винтовой лестницей и дверями, ведущими в различные комнаты, приёмная Ходырева и, собственно, его огромный рабочий кабинет. Непрозрачными по понятным причинам оставались лишь стены туалетов, да и там, если что, камеры включить можно. Камеры в приёмной Ходырева пока не работали, но скоро и их придётся задействовать.

Пекарский задумчиво расхаживал вокруг голограммы. Кроме него, в комнате находились два личных помощника, тоже на сто процентов доверенные лица, от которых не было секретов. Иначе нельзя, они должны не только видеть, но и слышать всё происходящее. Один из помощников сейчас исполнял роль оператора обзора.

– Покажи все этажи, – напряжённо проговорил Пекарский, и оператор еще уменьшил масштаб, выведя на экран объёмную, с полупрозрачными стенами, модель всего дома, так, что можно было видеть всех, кто сейчас в доме находился. – Когда «стрелок» поднимается на третий этаж, укрупни до этажа. Когда войдёт в кабинет – до кабинета. После первого выстрела – в обратном порядке. Нужно контролировать перемещение.

Все трое всматривались в модель.

Вот «стрелок», нервно прохаживающийся взад-вперёд по своей комнате. Вот бойцы, тут и там, расставленные по маршруту предполагаемой эвакуации «стрелка». И другие бойцы по всему периметру, мало ли куда ему в башку шмякнет бежать… Ну, и «Дефендер» на парковке. Всё на месте.

В это же самое время в центре управления операциями «Дельты» Сканер, Закат и Кельт смотрели на свою видеоконсоль, но изображения на ней не было.

– Закат, – Кельт похлопал по плечу сослуживца, замершего у видеоконсоли. Специалист по тактике был в напряжении, у него на лбу проступило несколько капелек пота. – Когда Коля вернётся, попроси, чтобы курить тебя научил. Говорит, помогает. А вообще нервничать на работе вредно. Сканер не любит.

– Не люблю… – машинально проговорил Сканер.

Он, как и двое его сослуживцев, смотрел в пустоту.

А Коля в это время перемещался по Колониальной комнате взад-вперёд всё быстрее, а потом махнул рукой сам себе и раскрыл сумку. Вставить колодку ударно-спускового механизма, затем ствол, направляющую втулку в кожух, вставить возвратную пружину, затвор со стволом на рамку, вставить затворную задержку, надвинуть пружину затворной задержки, вставить магазин. Передёрнуть затвор. Пистолет в сумку. Вперед. Он вышел в холл, огляделся и, стараясь не выдавать напряжения, пошёл к лестнице.