Третий Шанс - [107]

– Из каждого утюга! – Ходырев рассмеялся, вспомнил анекдот столетней давности, который когда-то читал. – Была бы нормальная государственная идеология, не были бы никакого Стеньки. А с вялотекущим развратом последнего времени Стенька не мог не появиться. Люди устали от того, что предоставлены сами себе. Соскучились по нравственности.

– Только вот через насилие…

– Ну так они и по жёсткой руке соскучились. Как дети. У вас ведь есть дети… то есть, были?.. Простите. Так вот, ребёнка если самому себе предоставить, он и в лужу полезет и простудится, и съест что-нибудь не то. А овцам нужен пастух. У общества сложнее, и мне бы не хотелось делить людей на ведущих и ведомых, коих большинство. Но суть та же. Можете подобрать более деликатные слова. Христианская религия – то, что нужно современному обществу. Если сами не веруете, то отнеситесь к этому прагматически. Высокая мораль, что бы вы об этом ни думали, в природе человека. Пусть когда-то, тысячи лет назад, её не было, но она с развитием общества сформировалась. Если угодно, эволюционировало не только тело, но и сознание. Похабство, мещанство, до определённых пределов вседозволенность – человек на это с радостью набрасывается, когда это долго было под запретом, но потом быстро остывает, и возникает потребность в высокоморальном. Вспомните викторианскую эпоху в Англии, и что ей предшествовало.

– Не поспоришь. – Коля вздохнул. – Правы вы, Игнат Рафаэлевич. Только вот Стенька всё-таки перегибает. Не специалист я в христианстве, но что-то про непротивление злу насилием слышал.

– Это вы от графа Толстого слышали. А понятие «священная война» вам не встречалось? Почитайте-ка Библию. И любимый Стенькин пример Содома и Гоморры – Бог же тогда уничтожил целые города. Сам, даже без помощников. А потоп, в результате которого, кроме Ноя с семейством, никто из людей не выжил? Думаете, только грешников Господь к себе прибрал? – Ходырев посмотрел Коле в глаза и поймал его удивлённый взгляд. – Да не смотрите вы на меня так, Николай Алексеевич. Я сейчас не о своих взглядах, а, так сказать, в порядке полемики. Я сам часто со Стенькой спорю…

– Вы знакомы?! – Коля постарался удивиться как мог искренне.

– Знакомы, конечно. Стенька бывает здесь, в Покровском. Мы много дискутируем. Верите или нет, мне судьба России не безразлична. Ведь мог бы куда-то уехать со своими деньгами, где покомфортнее, а я живу здесь. До власти бы достучаться, но так ведь не слушают. Плати, говорят, налоги да занимайся своим делом.

– И что бы вы предложили?

– Не знаю, – Ходырев растерянно развёл руками. – Недостаточно у меня знаний и мудрости, чтобы точно сказать, что и как надо. Не в общем, а конкретно что делать. Но хотя бы умные вопросы задавать умею, а это, согласитесь, немало. Но слушать не хотят. Говорят, заявляй о своей позиции через демократические выборы.

– Ой, а вы и в демократию не верите?

– В демократию? – Ходырев усмехнулся. – Угнетение меньшинства большинством тех самых ведомых?

– Передёргиваете.

– Согласен. А помните, как Черчилль сказал? «Демократия —наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени». А о том, что русский народ скучает по сильной руке, не хотите высказаться? Вспомните-ка популярность сильных русских лидеров! Вот то-то и оно. Кстати, Стенька завтра в Покровском будет. Если ещё задержитесь, погостите у меня, то познакомлю вас, сможем втроём подискутировать. Будете интересно.

– Ой, – Коля воодушевился. – Правда? Вы серьёзно?

– Ну, – Ходырев усмехнулся, – пока вы на пике своей популярности – пользуйтесь. Завтра в два часа дня в моём кабинете, если это вам удобно. До этого часа вряд ли смогу уделить вам время, однако все радости моего скромного имения в вашем распоряжении. Наслаждайтесь.

Коля вошёл в отведённую ему комнату, скинул плащ и сапоги и прямо в одежде повалился на диван. Комната называлась «Колониальная». Песочного цвета обои, камин, комод, а на нём пробковый шлем и подзорная труба, уголок с газовой плиткой и медным чайником и баночки с чаем, рядом две чайные пары тончайшего фарфора. В общем, всё в таком духе.

Коля покосился на валявшуюся в кресле сумку. Пистолет в разобранном виде на территорию поместья охрана ему пронести разрешила. Патроны, спрятанные в металлические ручки сумки, не нашли. От Ходырева пообещали хранить в секрете, чтобы получился сюрприз.

Завтра здесь будет Стенька, в два часа дня они встретятся втроём. Зная пунктуальность Ходырева, к нему в кабинет он должен войти в четырнадцать ноль-ноль. А до этого полно времени, чтобы изучить дом, сопоставить с планами, которые он проштудировал досконально. Проверить путь отхода, прогуляться до точки эвакуации. Начать смотреть на окна, на любом из которых в любое время может высветиться инструкция, корректирующая план.

И никаких сигналов наружу. «Волки» сами узнают, когда будет покушение и когда эвакуировать. Ох, страшно-то!

И опять накатило. Убить двоих людей. Хладнокровно расстрелять почти в упор. Насмерть, навсегда. И потом самому остаться в живых. Потому что он нужен дочке и правнуку. Всё это сначала медленно стало прокручиваться в голове, а потом заняло всё сознание. И затягивало всё сильнее и сильнее. Коля уткнулся в подушку и беззвучно зарыдал.