Третий пол Берлина - [25]

Вот еще третий пример из многих, который характеристичен во многих отношениях. Равнополый последовал за проститутом в его квартиру; когда они туда пришли, хозяин с ледяным спокойствием сказал: «Я Эмиль такой-то, известный вымогатель, давай твой кошелек». Получивши его кошелек, он снял с себя сюртук, заворотил рукава рубашки так, что сделались видными его руки, покрытые непристойными татуировками, притиснул своего гостя, взявши его за шиворот, к окну коленом и угрожал выбросить его из окна с четвертого этажа, если он не отдаст ему все бывшие при нем ценности. Убедившись, что у того ничего не осталось ценного, он его спросил, сколько ему нужно на обратный путь; «подаривши» ему для этого 50 пфеннигов, он в заключение сказал ему: «теперь пойдем со мной и выпьем шипучего, теперь ты мой гость». В самом деле он его не выпустил до тех пор, пока равнополый не пропил с ним вместе большую часть того, что он «унаследовал» от равнополого.

Как это случается, что на таких опасных субъектов так редко поступают доносы? равнополые, а также в большинстве случаев нормальнополые, опасаются скандала: они знают, что, если они донесут, обвиняемый частью чтобы отомстить, частью для самозащиты, сделает встречный донос на основании § 175; правда, что хорошо осведомленное Берлинское уголовное (полицейское) отделение со времени просвещенного управления им заслуженного директора покойного фон Мершейдта — Гюллесема, которому узники столицы обязаны большою благодарностью, вообще не обращает внимания на показание вымогателей, воров и вообще проститутов; но прокуроры и судьи часто менее хорошо ориентированы. Довольно часто случается, что, хотя вымогатель и наказывается, но его жертва компрометирована самым тягостным образом, несет сильный ущерб и вполне утрачивает свое общественное положение. Я напоминаю только дело, разбиравшееся в Берлине, вымогателей Асмана и его товарищей, жертвою которых был граф Г., двоюродный дед нашего императора. Я даже знаю случаи того, что прокуратура предъявила обвинение на основании показаний таких субъектов.

Пожилой равнополый господин обвинял в воровстве субъекта, портрет которого находился в Берлинском (полицейском) альбоме преступников. Многократно наказанный вор предъявил встречное обвинение в том, что его обвинитель изнасиловал его во сне. Невероятным образом суд дал веру этому показанию, привел этого (обвинителя) к присяге и присудил равнополого, уже дважды в прежнее время наказанного на основании § 175, к одному году тюрьмы. Я присутствовал в качестве эксперта и никогда не забуду того, как этот старик исполинского роста, выслушавши вполне для него неожиданный приговор, весь согнулся, потом выпрямился и странным громовым голосом метнул в своих судей словом «убийцы по суду».

Конечно это исключение, конечно равнополым в Берлине уже довольно хорошо живется, как видно из моего описания и как мне однажды возразил высокопоставленный бюрократ. Но это лишний раз доказывает несостоятельность закона, который, как недавно выразился (в разговоре со мною) один урнинг, наказывает «не действие, а неудачу». Я уже указывал на то, что безусловно нужно иметь в виду интимный характер относящихся сюда действий и принимать во внимание, что оба участника этих действий совершают их между собой и над друг другом, не касаясь прав третьих лиц; поэтому только необыкновенные побочные обстоятельства в до невозможности редких исключительных случаях делают возможным, что такие действия делаются общеизвестными.

Составленный фон Мершейдт-Гюллессемом «список берлинских педерастов» состоит из нескольких тысяч имен; если бы (несмотря на все сказанное) берлинские уголовные инстанции принимали относительно равнополых меры, подобные принимаемым относительно действительных преступников, то в короткий срок времени обнаружилась бы полная непроводимость существующих постановления о наказаниях; тот же результат получился бы, если бы, согласно Кельнской резолюции евангелических «обществ нравственности»[66] равнополые от рождения («действительно рожденные болезненными» между равнополыми) были помещаемы в больничных учреждениях. Чтобы предупредить ложные толкования, я здесь еще раз настаиваю на том, что наши требования в пользу равнополых относятся исключительно к тем действиям, которые взрослые по свободному соглашению совершают друг с другом: само собою разумеется, что общество должно быть защищаемо от тех, которые нарушают права третьих лиц, делают покушения на малолетних, прибегают к насилию, от личностей как Штернберги и Диппольды.

Недавно один учитель высказал в одной берлинской газете для учителей[67], что следует в виду результатов научных исследований, (так или иначе) заняться вопросом, каким образом равнополые могли бы быть приучены к общественное жизни «способом полезным для целей Общества».

Разве этот вопрос не разрешен уже давно? Покажите любителей художеств и в особенности музыки в Берлине, которые не восхищались бы изобразительным искусством известной урнической трагической актрисы, пением урнического певца.

Разве ты уверен, что повар, который приготовляет твои кушанья, парикмахер, который тебе услуживает, дамский портной, который изготовляет платья твоей жены, продавец цветов, который украшает твою квартиру, — что все они не имеют равнополых чувств.