Капец! Я уже стала завязывать узелки на бахроме балдахина, чтобы воочию удостовериться, сколько осталось дней до окончания этой каторги.
Я ни разу не оставалась одна. У меня не было личного пространство и свободного от них времени. Если отсутствовал один, рядом обязательно отирался второй.
Меня гладили, ласкали и баловали, как домашнее животное.
Вечерами, сидя у камина, мужчины разговаривали между собой, передавая меня с коленей на колени.
К концу седьмого дня я окончательно озверела без всяких биологических добавок!
Утром следующего дня, я проснулась от того, что меня снова начали гладить и домогаться.
— Дорогая, повернись на бочок, — кто-то слишком правильный, с прекрасным знанием местного этикета для хорошо воспитанных жен, обладающий синими лупалками, которые я бы с громадным удовольствием выдавила голыми руками, решил, что вся моя жизнь теперь сводится к горизонтальной плоскости, и эту свою прогрессивную идею воплощал с фантастическим упорством и поразительной целеустремленностью.
— Счас! — рявкнула я. — Только шнурки поглажу, чтобы вас на них удавить!
— Какая муха тебя укусила, Магдалена? — нахмурился синеглазый, запуская свою руку мне между ног и тут же получая «Привет от Тайсона!». — Хорошо воспитанные…
— Я тебе не жена! — заорала я, кусаясь и царапаясь. — И никогда ей не буду! Поиграли и довольно!
— По моему, — заметил Эмилио, пытаясь меня скрутить и закончить начатое. — Ты точно беременная. Поскольку совершаешь совершенно неадекватные поступки!
— У меня мозг от вас беременный, — ярилась я, кидаясь в них подушками, тапочками, расческами и сапогами. — Вы меня мало того, что поимели во всех смыслах, так еще и издеваетесь?
— Магдалена, — осторожно начал Филлипэ.
— Маруся! — взвилась я. — Меня зовут Маруся!
— Магдалена, — призвал меня к порядку синеглазый, не обращая внимание на внесенную поправку. — Ты плохо себя ведешь! И будешь наказана!
— Филлипэ, это слишком сурово, — заступился за меня Эмилио. — Возможно, Магдалена носит ребенка, и мы должны дать ей некоторые послабления.
В свой список мести я включила и его, пообещав себе вскрыть ему черепную коробку маникюрными ножницами и покопаться в содержимом чайной ложкой.
— Ты прав, — согласился синеглазый. И начал приманивать меня: — Дорогая, сегодня прибудут твои наряды и драгоценности. Будь хорошей девочкой, иди сюда.
— Подавись ими! — пожелала я ему. — Или засунь туда, куда ты меня имеешь через день! Получишь незабываемые ощущения!
— Сладкая, — попытался урегулировать конфликт Эмо, потому что я уже выудила из кучи одежды один из световых мечей и сейчас маниакально искала, как он включается. — Положи, пожалуйста, казгази. Он все равно сделан под конкретную руку и не включится. Так что для тебя он бесполезен…
— А так? — фыркнула я, запуская этим казгази в него и попадая в лоб. Правда, он все равно испортил шикарный бросок и поймал на подлете. — По-моему работает, а?
— Ты сейчас все же будешь наказана! — рыкнул синеглазый, теряя весь свой сибаритский запал и вставая. — Прекрати вести себя как дешевка!
— А мне нравится! — заявила я, лихорадочно впрыгивая в штаны и натягивая тунику. — Это, может, мечта всей моей жизни!
— Что ты хочешь, маленькая? — занял позицию хорошего полицейского Эмилио.
— Вы обещали, что если я буду вести себя по вашим правилам неделю, — напомнила им я. — То после этого мы сядем и все обсудим!
— А что тут обсуждать? — переглянулись мужчины. — Все и так прекрасно.
— Бр-р-р! — поежилась я. — Прикопайте меня под кустиком!
— Не вздумай! — взбесился Филлипэ. — У тебя нет ни малейших прав делать что-то с собой!
— То есть со мной только вы можете что-то делать? — нехорошо прищурилась я. — И у меня нет абсолютно никаких прав в этом мире?
— А зачем они тебе, сладкая? — широко открыл аметистовые глаза Эмилио. — Все, что тебе нужно, мы обеспечим.
— Еще раз, — нахмурилась я, постигая размер подложенной мне свиньи. — Вы ведь не собирались со мной ничего обсуждать? Ведь так?
— Магдалена, — посмотрел на меня, как на несмышленыша, синеглазый. — Мы надеялись, что за это время ты привыкнешь и смиришься с нашими устоями. Все было так чудесно…
Я плюхнулась в кресло.
Ёкарный бабай с колотушкой в заднице! Вот это я влипла! А вот хрен вам! Русские феминистки сдаются только после того, как остынут, и то — только по причине невозможности отстаивать светлые идеалы независимости!
— Понятно, — протянула я, прикрывая лицо рукой, но не забывая подсматривать сквозь пальцы. — Я как-то сразу не поняла ваши благие намерения. Вы уж простите глупую никчемную женщину.
— Мы не сердимся, — заверил меня доверчивый Эмилио.
— В честь чего такая перемена? — нахмурился подозрительный Филлипэ.
— А что делать? — жалостливо провыла я. — Куда мне податься? Я ж неместная, и багаж у меня в печке спалили!
— Сегодня прибудут подарки, — напомнил Эмилио.
— Подарки! — захлопала я ладоши, оживая и надевая на лицо сладкую улыбку идиотки. А что? С волками жить — на четвереньках трахаться! — Как здорово! А можно сейчас принять ванну?
— Конечно, дорогая, — спохватился Эмилио, вспомнив о своих обязанностях. — С чем ты сегодня хочешь? С хвойным маслом или лавандовым?
