Третий лишний - [34]

Я почувствовала себя не в своей тарелке. Может, в самом деле — в куклы?.

— Лень, ты знаешь, у тебя двойка по русскому.

— Ну, знаю.

— Сочинение написал?

— Стой ты! Щас надену! — наконец он справился с штанами и выпустил братишку. — Написал.

— Давай проверю.

— Возьми домой, завтра принесешь, ладно?

— Ладно.

Я собралась уходить. Ленька вышел со мной в первую комнату, где сидел отец. Он читал книгу, не обращая на нас внимания.

— Что это он читает? — спросила я тихо.

— Конан-Дойля. Чем бы дитя ни тешилось…

— А тебе не нравится?

— Читать можно.

Мы помолчали.

— Ну ладно, я пошла.

— Подожди. Отец! Я выйду на минутку — посмотри за Вовкой.

Отец кивнул, не отрываясь от книги.

— Да ты книжку брось! Эдак не усмотришь.

Отец послушно закрыл книгу. Я попрощалась.

Мы вышли в темную-темную ночь.

— Ничего не вижу, — сказала я.

— Это после света. Давай маленько постоим, оглядимся.

Минуты через три проступили силуэты деревьев. Кое-где замерцали звезды.

— Видишь звезды? — спросил Ленька.

— Вижу.

— А это что?

Он показал на верхнюю пуговицу моего пальто. Я нагнула голову, а он легонько схватил меня за нос. Мы засмеялись.

— Пойдем, я провожу тебя. А то темно.

Сердце мое молчало. Я не помню, как оно успокоилось. Но мне все равно приятно было идти с Ленькой. Вот захочу — возьму его под руку…

— Угадай, у кого мы были с Лариской?

— Не знаю.

— У Кольки. И знаешь, что он делал? Солдатиков лепил.

— Колян, он такой. Мировой парень. Могила.

— Почему ж могила?

— Значит, железный, не продаст.

— А кто продаст?

— Не знаю.

— Юрка Дорофеев?

— С чего ты взяла?

— Мне кажется, вы ведете какие-то старые, давние счеты. А вот какие — не знаю.

Ленька помолчал. Вздохнул.

— Белая кость он. Собачий аристократ. А я плебей. Так он мне однажды сказал.

— Так и сказал?

— Так и сказал.

— Ну, знаешь…

— Вот в этом все и дело.

— Расшифруй.

— Да неохота. Прошлогодняя история. Да ладно, раз уж начали. Пришел я к ним как-то домой. Ты же знаешь его мамашу? Офицерша! Оглядела она меня с ног до головы. А я, надо сказать, был как оборванец. С отцом сено косили, и я не успел переодеться. Сразу побежал к нему за книжкой. «Щит и меч», как сейчас помню. Ты была у них? Видела, какая библиотека? Побольше, должно быть, вашей. В общем, прихожу, Юрка дома. Мать пошла в другую комнату звать его. И тут я услышал разговор: «Ты с ним дружишь?» — «Да нет, что ты». Ко мне вышел с улыбочкой: «Книжка уже приготовлена. Ты за книжкой пришел, — говорит. — На!» И, дескать, катись колбаской! Не знаю, как я эту книжку не швырнул. Очень уж хотелось прочитать. Стерпел. Но обида залегла. Потом он напросился со мной на охоту. Взял. Стрелять не умеет, подманивать тоже. Так он прямо на брюхе передо мной ползал, потому что чувствовал мою силу. Вот люди! И когда я ему сказал об этом, он оскорбился. Сказал, что я все придумал, что я грубый человек. И плебей. Я не знал, что это значит, но не подал виду. В библиотеке словарь попросил. В общем, не аристократ я. А он аристократ. Собачий. Я ему об этом тоже сказал.

— My, а как же вы все-таки помирились?

— Нечаянно вышло. Тоже схватились, уж не помню из-за чего. Он меня купил. Хороший, говорит, ты, Ленька, парень, только вот учишься неважно. Хочешь, помогу? Хочу, говорю. По рукам? По рукам. Только об этом — никому, не хочу, чтоб знали. Юрка не стал трепаться, хотя ему всегда хочется показать, какой он всесильный. Ну, трепаться он не стал. Ты вот нас тогда увидела в коридоре.

Вот и мой дом. Мы постояли немного и пошли назад, к Ленькиному.

— А как тебе нравится Клара? — спросила я.

— Никак. Давит на показуху. Юрка, тот действительно знает. Решит любую задачку, докажет какую хочешь теорему. Даже ошибку найдет в задачнике! А эта изображает всезнайку, а списывает. Сам видел.

— А я тебе нравлюсь? — вдруг без всякого перехода спросила я.

— Ты? — тон у Леньки был деловитый. Видно, сразу не дошло, о ком речь. Засмеялся.

— Ты добрая.

— Как старушка, да?

— Не болтай.

Звезды светили вовсю. Я уставилась в небо. Ленька тоже задрал голову. Сейчас все лицо его было хорошо видно. Какие длинные брови…

— Лень, можно, я потрогаю твои брови?

— Тогда я тебя поцелую.

Я отрицательно покачала головой.

— Почему?

— Потому что ты спрашиваешь…

— Ой, что это?

— Где, Катя?

Он так смешно спросил: «Где?»

— Вон там… — я показала за его спину.

Ленька повернулся, а я что есть мочи кинулась к дому. Догонять меня он не стал.

Как я ждала Первое мая! Вот как я себе все представляла.

…Вечер, музыка, праздничный гомон за столом. Ленька сидит напротив меня и подмигивает мне сразу двумя глазами (от вульгарной привычки подмигивать одним глазом я его отучила). Я понимаю его — выбираюсь из-за стола.

— Куда это ты идешь? — спрашивает меня Лариска.

— Танцевать…

Мы тихонько выскальзываем из дома. По пути Ленька прихватывает мое легкое пальто, и мы идем, а потом бежим.

— Подожди, устанешь, — говорит Ленька. — Давай шагом.

Почему-то светло, как днем. Наверное, луна…

Ленька пытается напевать «Я в весеннем лесу пил березовый сок». Слов он не знает, я тоже, хотя очень люблю эту песню. Мы идем в лес — так было условлено. Именно удрать от всех — и в лес. Ночью, к березе, которую Ленька облюбовал заранее. Я ни разу еще не пила березовый сок прямо из дерева. В лесу прохладно, почти холодно и… прозрачно — листочки только-только распустились, зато какой аромат! Я начинаю дрожать, мне холодно. Ленька крепко обнимает меня за плечи, пытается согреть.