Третий король - [38]

— Кем?! — Гавроньский даже привскочил от неожиданности. — Преступником?! Да вы отдаете себе отчет?

— Отдаю, — спокойно ответил Вечорек. — Отдаю, хотя пока не вправе ничего утверждать с уверенностью. К сожалению, приходится считать хранителя музея Янаса преступником, ибо этой ночью, незадолго до его смерти, я видел, как он менял картины. Я видел у него в руках копию «Черного короля», видел, как он вошел в библиотеку и как он, сняв со стены картину, повесил на ее место другую, принесенную им с собой...

Гавроньский попытался вмешаться, но капитан остановил его движением руки.

— Теперь я уже могу сообщить вам и то, что тогда же у главных ворот Боров появилась машина с погашенными фарами, а моя коллега видела человека, который крался от дома к воротам. Коллеге не удалось узнать его, но в свете того, что я вам только что сказал, это был не кто иной, как Янас. Очевидно, заменив картины, он отнес ту, которую считал оригиналом, в машину.

— Но ...

— Минутку, пан профессор. Вскоре после этого хранитель погиб, следует думать, от руки своего сообщника внутри замка. Во всяком случае такова моя первая, предварительная гипотеза. Возможно, сообщник не доверял Янасу или хотел один заграбастать те деньги, которые предназначались обоим. Если все обстоит именно так, как я говорю, то нам остается найти этого сообщника. И найдем мы его быстро, потому что наши люди установили наблюдение за машиной, в которой едет картина, так что птичке не ускользнуть.

— Вам незачем так долго ждать, чтобы узнать, кто убедил хранителя заменить картину. Это был я!

— Вы, пан профессор?!

— Да. Я.

— А можете вы мне сказать, с какой целью?

— Конечно. Ввиду того, что вы мне тут поведали, я считаю своим долгом информировать вас обо всем... — он запнулся. — Признаюсь, даже после смерти Владека, то есть хранителя Янаса, я не хотел говорить вам... Если честно, то я вообще забыл о картине. Два этих события никак не связывались в моем сознании друг с другом. Как вы понимаете, я ничего не знал о машине. Впервые о ней сейчас слышал!

— Вот видите, пан профессор, я ничего от вас не скрываю. Не то что вы! Но я перебил вас. Продолжайте, пожалуйста.

— Значит, так... Как бы это сказать? Когда я зашел за вами, чтобы показать замок, и завел разговор об охране картины, я сделал вывод, что вы ничего... в общем, что вы не гарантируете сохранность «Черного короля», не гарантируете, что его не украдут и не повредят. Вы сами мне так сказали, припоминаете?

Вечорек молча кивнул.

— Вот именно. Я рад, что вы не забыли. После нашего разговора я растерялся. С одной стороны, уголовная полиция уведомляет меня о возможной попытке похищения картины какой-то таинственной международной бандой, а с другой — та же самая полиция, как мне казалось, не имеет никакого плана спасения «Третьего короля». Я получаю иностранные каталоги и знаю, сколько за последние годы было краж и на какие чудеса способны музейные воры, для которых никакие запоры, сторожа или наиновейшие системы сигнализации не помеха. Я колебался. Я помнил, что обещал вам ни перед кем ни словом не обмолвиться о готовящемся ограблении. Но сложилась такая странная ситуация... Понимаете, нас с покойным Янасом многое связывало с этой картиной. И я знал, вопреки вашим выводам, что ему я могу доверять как самому себе. Ведь это был хранитель Боров, директор музея, человек, отвечавший перед обществом за состояние сокровищ, которые находились тут под его попечительством. Поэтому я нарушил обещание, которое с меня взял ваш начальник, и сразу после наших бесед у камина заперся с Янасом и все ему открыл. Мы оба знали, что в запасниках музея хранится копия «Третьего короля», которую много лет назад мастерски изготовил известный вам пан Марчак. Он, кстати, лучший копиист во всей Польше. И мы с Владеком решили, что сами позаботимся о безопасности картины. Каким бы там ни был ваш план, нам показалось, что грабителям подойдет и копия, висящая на месте оригинала. На первый взгляд никто бы и не понял, что перед ним подделка. В кабинете Янаса стоит сейф. Мы договорились, что, когда все уснут, хранитель проникнет в библиотеку, заменит картины, повесит на стену копию, а оригинал запрет в сейф, ключ от которого есть только у него. Когда вы видели, как он несет копию и вешает ее на место подлинника, то это он просто приводил в исполнение наш с ним уговор, и действовал он не как преступник, а наоборот, как спаситель национальных ценностей! Он умер на своем посту. Вот вам вся правда. — Профессор перевел взгляд с Катажины на Вечорека. — Вы вправе упрекнуть меня в том, что я не сдержал слово, но поступить так был мой святой долг. Ведь вы сами, положа руку на сердце, не станете спорить, что полиция оказалась недостаточно сметливой в деле защиты «Третьего короля» от воров.

— Ясно, — сказал Вечорек. — Не буду оценивать ваши действия, тем более, что они кажутся до некоторой степени оправданными после всего, что вы тут говорили. Но позвольте мне задать вам один вопрос: осмотрели ли вы картину после убийства?

— После убийства? — Гавроньский покачал головой. — Не понимаю. Мы же с вами были там одновременно. Да, я видел картину, она висит на своем месте.