Третий фронт. Секретная дипломатия Второй мировой войны - [9]

Стоит ли продолжать генеалогические изыскания? Мне кажется, что стоит. Они дают нам любопытнейший ключ к пониманию того, как действуют некоторые закулисные механизмы. Например, примечателен «коктейль» из графов и купцов в родословном древе Гогенлоэ. Так было и в жизни принца Макса. Он женился на испанской дворянке донье Марии де ла Пиедад Итурбе и Шольц, маркизе де лас Навас. Откуда в этой пышной череде испанских имен мещанское немецкое имя Шольц? Поинтересовавшись этим, я узнал, что дедом доньи Марии был немецкий купец Шольц, специализировавшийся на экспорте знаменитых малагских вин. Разбогатев, Шольц женился на испанской дворянке; их дочь носила пышный титул маркизы де лас Навас де ла Тринидад фон Шольц унд Херменсдорф. Она вышла замуж за мексиканского дипломата и крупнейшего землевладельца герцога Итурбе.

Подобное сочетание аристократических имен и купеческой мошны делало их носителей идеальными «закулисными» посредниками. Так, князь Эрнст Гогенлоэ осенью 1918 года «дебютировал» в роли посредника между кайзеровской Германией и США, передав начальнику большого генштаба Людендорфу пожелание американского президента сохранить в Германии монархию.

…Итак, принц Макс-Эгон (в семье его звали «Мапль») начал свою карьеру в 30-е годы. Еще до приезда миссии Рэнсимена он активно участвовал в движении Генлейна. Принц Макс присутствовал, например, на частной встрече Генлейна с премьер-министром Чехословакии Годжей в сентябре 1937 года. Он же поддерживал теснейший контакт с уполномоченным британской разведки полковником М.И. Кристи, который под видом сотрудника Форин офиса сопровождал Рэнсимена. Более того, принц отвозил послания лидера судетских нацистов Генлейна заместителю министра иностранных дел сэру Роберту Ванситтарту и французскому дипломату Массильи. Когда же дело дошло до миссии Рэнсимена, то специальный уполномоченный Гиммлера обергруппенфюрер Карл Франк послал Конраду Генлейну срочную телеграмму: «Необходимо, чтобы Конрад в четверг 18 августа в 12 часов прибыл на обед в замок Ротенхауз около Геркау к Гогенлоэ, где он встретит лорда Рэнсимена...».

С этих пор связь принца с СС становится весьма тесной. В частности, отчет принца о беседе 18 августа был представлен прямо в главный штаб СС и только оттуда переслан Риббентропу и Гитлеру. Вслед за этим принц Макс еще раз сводил Генлейна с сотрудником Рэнсимена Эштон-Гуэткином в отеле «Карлтон» в Марианских Лазнях. Все эти встречи служили одному: политическому давлению на английских эмиссаров, дабы они смирились с гитлеровскими требованиями.

План «Z»

Когда советские дипломаты сообщали в Москву о тревожных тенденциях во внешнеполитическом курсе Англии и Франции и высказывали предположения, что такой курс приведет к неминуемому предательству Чехословакии, они еще не знали, что эти шаги были звеньями продуманного плана. Об этом плане мир узнал лишь в 1968 году, когда истек 30-летний срок давности, после которого в Англии открываются архивы. Тогда в архиве премьер-министра сэра Невиля Чемберлена был обнаружен документ, датированный 30 августа 1938 года и составленный Вильсоном[4]. Вот его содержание:

«Существует план, который надлежит назвать план «Z». Он известен и должен быть известен только премьер-министру, министру финансов, министру иностранных дел, сэру Невилю Гендерсону[5] и мне.

Вышеупомянутый план должен вступить в силу только при определенных обстоятельствах… Успех плана, если он будет выполняться, зависит от полной его неожиданности, и поэтому исключительно важно, чтобы о нем ничего не говорилось».

Суть плана сводилась к следующему: в тот момент, когда возникнет «острая ситуация», Чемберлен лично отправится на переговоры к Гитлеру. На этих переговорах должны быть урегулированы все вопросы, касающиеся Чехословакии, и устранены все возможные поводы для конфликта с Германией, после чего будет достигнуто широкое соглашение между Англией и Германией.

План разрабатывался во всех подробностях; в частности, учитывалась возможность того, что Гитлер не согласится принять Чемберлена. Поэтому составители плана решили, что проинформировать Гитлера следует только тогда, когда Чемберлен будет уже на пути в Германию. В соответствии с общим замыслом Гендерсон получил такую инструкцию:

«Гендерсон после того, как ему скажут, что план «Z» вступит в действие, должен узнать, где именно находится Гитлер в данный момент, не сообщая, однако, почему это интересует его. Если время позволит, Гендерсон получит второе уведомление с указанием времени прибытия».

Не менее подробно рассматривались и поводы для возможного визита. Так как ожидалось, что в начале сентября Гитлер выступит с очередной речью на партийном съезде, Вильсон разработал несколько вариантов реакции на эту речь. Если она будет «умеренной», то даст Чемберлену повод заявить о возможности переговоров; если же окажется резкой, то будет заявлено, что в подобной ситуации самый лучший выход — личные переговоры…

Своими сокровенными замыслами Чемберлен, конечно, не делился ни с французскими, ни с чехословацкими коллегами (не говоря уже о советских). Зато своей сестре он написал 11 сентября: «Существуют соображения, которых наши критики не знают. Это — план, о своеобразии которого ты можешь догадываться. Время для него еще не созрело. Но если он удастся… то сможет дать повод к полному изменению международной ситуации».