Третий день зимы - [12]

Кряхтя, он вылез из-за стола и направился ко входу. "Даже если этот лунатик искал ответ на главный вопрос человечества, — думал монах, — и ему осталось прочитать только одну книгу — он может убираться восвояси. Архивы закрыты — и весь сказ. Пусть потерпит до завтра". Отец Клавдий, как уже было сказано, и днём не отличался лёгкостью нрава, а уж проснувшись среди ночи — и подавно.

Фигура монаха по ширине приблизительно совпадала с дверным проёмом. Поэтому он так и не понял, как получилось, что ночной посетитель оказался внутри без разрешения; отец Клавдий не мог признаться себе, что непрошеный гость просто оттёр его в сторону и вошёл. До сих пор никто не позволял себе такого кощунства по отношению к хранителю архивов.

— Послушай, сын мой, — загудел монах, вглядываясь в силуэт, слабо видневшийся в темноте. — Если ты думаешь, что…

— Мне нужна книга, в которой бы говорилось о Храме, — холодным голосом бросил тот. — Немедленно.

— Да знаешь ли ты… — начал отец Клавдий, возмущённый подобной наглостью до глубины души. В этот момент он казался себе праведником, который в первый и последний раз в жизни выходит из себя — разумеется, вследствие весомых обстоятельств. Он уже собирался приступить к перечислению кар, которые Всевышний должен был обрушить на главу бесцеремонного незнакомца, как вдруг список этот в одно мгновение резко увеличился. В темноте сверкнуло серым, и в толстый живот монаха упёрлось лезвие меча.

— И знать не хочу, — прошипел Альфред — а это был именно он. — Мне известно лишь то, что такая книга у тебя есть, и ты уже много лет скрываешь её ото всех — но не спрячешь от меня. Если ты сейчас же не отыщешь её, я распорю твоё брюхо, как бы противно мне это ни было.

— Если ты убьёшь меня, — выдавил монах, пытаясь сохранить самообладание, — ты никогда в жизни не найдёшь её.

— Найду, — пообещал Альфред. — Переверну всю башню, но найду. А остальное свалю в одну большую пыльную кучу и спалю. Если даже не найду, спалю просто так, от отчаяния. Ну, что скажешь, святоша? Рискнёшь? Или всё же облегчишь мои поиски?

— Я… — отец Клавдий хотел вздохнуть, но острие меча помешало ему, — я дам тебе эту книгу. Но запомни: я соглашаюсь лишь потому, что ты не сможешь никому поведать её секретов. Они погубят тебя раньше, чем ты сможешь рассказать о них: я знаю это наверняка.

— Меньше слов, — бросил Альфред, — веди.

"…И стало известно людям, что демоницу, ранее слывшую бессмертной, возможно убить оружием человеческим. Во времена, когда была она впервые заточена в своём узилище, дьявольская сила её была слишком велика, чтобы чёрная душа могла расстаться с телом. Но с тех пор, как заставили её разделить свою жизнь с храмовыми печатями, к бессмертию прибавилась уязвимость. И теперь, каждый раз, когда выходит демоница на свободу, мир ждёт героя, что не дрогнул бы перед ней, ждёт — и не может дождаться. Ибо сколько бы жизни не выпили печати у сего порождения зла, мощь её остаётся неодолимой. И любой, кто решит положить конец её богомерзкому существованию, вначале должен будет одолеть в поединке самого себя, а затем уже вступать в схватку с демоницей. Но где смертному человеку найти сил, дабы выдержать подобные битвы — сие тайна великая есть…"

Альфред быстро шёл по ночному городу. Если бы он сбавил шаг, то не успел бы до наступления рокового третьего дня; если бы перешёл на бег, то мог бы потратить больше сил, чем мог себе позволить. Любой, попавшийся ему на пути, счёл бы за благо отойти прочь и прижаться к стене какого-нибудь дома. Никто бы не стал заступать дорогу высокому парню с внушительного вида мечом за плечами. К счастью — или, скорее, к несчастью — Альфред и не мог никого повстречать. Новый день был слишком близко, чтобы горожане решились выйти из домов. И юноша шёл по пустым улицам до тех пор, пока из темноты не выплыли белые стены Храма.

Обнажив меч, Альфред прошёл под аркой. Он уже набрал воздуха в грудь, чтобы вызвать на бой демоницу, кем бы она ни была… Но слова застряли у него в горле. Он увидел ту, кого искал — и это была лишь хрупкая девушка в светлом платье. Её волосы были странного серебристого цвета с металлическим оттенком, но на этом всё необычное, что было в незнакомке, заканчивалось. Она совершенно не казалась опасной. И, как будто всего этого было недостаточно, чтобы огорошить Альфреда, рядом с ней стояла Лиа.

Первые несколько мгновений Альфреду казалось, что девушка о чём-то рассказывает обитательнице Храма, а та слушает её с сочувствием. Лицо в обрамлении серебряных волос выглядело странно неподвижным, но какие-то черты в этой застывшей маске делали её не равнодушной, но понимающей и милосердной. Но через пару секунд на Альфреда снизошло озарение. Конечно же, эта личина будет выглядеть неподвижной и неестественной! Ведь только Всевышний знает, какое чудовище скрывается под ней! Эта нелюдь играет с Лиа, забавляется с ней, как кошка с мышью, даёт несчастной девушке надежду, а потом, когда третий день зимы, наконец, наступит… Лиа даже не успеет понять, во что превратится та, с которой она сейчас говорит, словно с доброй подругой! И это может произойти прямо сейчас, в любую минуту! Если бы он, Альфред, тоже поверил в доброту и невинность этого среброволосого существа, Храм бы снова забрал свою жертву. Возможно, в этом и заключалось испытание, о котором говорилось в книге? Но он справился; так пусть же начнётся второй бой, последний бой!..