Третье пришествие. Современная фантастика Болгарии - [99]

Окончательно битва завершилась под вечер, когда солдаты привели захваченных в плен властителей противников и бросили их к нашим ногам.

Большая часть армии находилась рядом с нами, в одной из самых обширных полостей древесной горы. Переглянувшись, мы без слов решили, что здесь быть нашему тронному залу и спальне. Работницы заканчивали уборку, Мастера монтировали железный очаг, воины, возведенные в ранг гвардейцев по числу шрамов на ороговевших пластинах их тел, обнюхивали каждую трещинку и лазейку, простукивали стены в поисках западни. Под нами, в хорошо проветриваемых кельях, настоящих светлицах, селились матки с обслугой, работники прорубали ходы от их покоев к Яслям, а также пилили вентиляционные отверстия и каналы под водопровод… Не тратя ни минуты времени на отдых или торжество победы, Семья обустраивалась в новых владениях. Еще умирали раненые, еще тут и там продолжалось сопротивление кучек чужих солдат старой закалки, которые не желали влиться в наши ряды, а мы уже чувствовали себя полноправными хозяевами, стоя и смотря на связанных повелителей поверженных врагов.

Мы одновременно шагнули к узникам и обезглавили мечами покорно склонившихся перед нами чужих владык. Потом пили их кровь, а на нас смотрели все наши потомки, рабочие и солдаты, смотрели с восторгом, не отрываясь от дел… Потом остывшие тела казненных пленников отнесли в продовольственный склад, а гвардейцы расставили часовых во всех коридорах, ведущих к тронному залу. И я на руках отнес мою повелительницу на пахнущую свежими опилками мягкую кровать, застланную настоящим постельным бельем. И пылал до зари камин, играя оранжевыми и красными отблесками на наших обнаженных и ненасытных телах.

Мы победили.

* * *

Под нашим контролем оказалась обширная территория, на которой мы разорили двадцать три чужих муравейника. Мы перестроили захваченные поселения и твердыни по своему вкусу и замыслу.

Это был триумф. Больше не надо было вести лично армии вторжения в бой. Но одно исключение все же пришлось сделать. Мы воевали с государством, в котором тоже неплохо жилось, но оно отставало от нас в техническом развитии – там не было ни водяных мельниц, ни тележек на колесах, ни железного оружия, ни арбалетов. Правда, вражье войско дралось умело, подготовка была на высоте, в сражение их солдаты вступали монолитным строем. Первые две битвы закончились практически вничью. Во время третьей мы вызвали чужих предводителей на честный поединок, выйдя перед ощетинившейся копьями армией.

В ответ Царь и Царица противника тоже шагнули из строя. Оба высокие и красивые. И наверное, влюбленные друг в друга так же сильно, как и мы с моей Королевой. И тут я заметил, что вооружены они были не бронзовыми, а стальными мечами! Более того, в строю их солдат виднелось и другое железное оружие, а даже и доспехи, напоминающие наши собственные. Предводители противника носили кожаные куртки и штаны с пришитыми металлическими бляхами. Они нас копировали! А у меня за множеством забот так и не дошли руки до создания настоящих лат и кольчуг, кожаные доспехи я ввел как временное решение, но потом, увлекшись конструированием самострелов, не закончил затею с броней для солдат. И теперь жалел об этом. При равноценном вооружении дуэль на мечах с монархами врага не обещала ни малейшего шанса уцелеть. Я бы пал первым от клинка повелителя противника, а судя по широким плечам и мускулистым конечностям их Царицы, особых надежд не оставалось и у моей Королевы.

Но моя подруга не дрогнула и не поколебалась. Ей очень нравились самострелы за их способность убивать издалека – и она незамедлительно этим воспользовалась. Всего мгновение – и противники медленно, как во сне, осели на землю, а из прорезей их шлемов торчало по стреле. Вздохом позже раздался треск – чужая армия бросала оружие и становилась на колени, сдаваясь на нашу милость… Должен признаться, в тот миг я испытал облегчение. Хотя гордиться тут было особо нечем. Что ни говори, получился не поединок, а коварный расстрел. Но ведь и для стыда не было веской причины. Я хотел жить. И хотел, чтобы жила моя Королева.

И все же во мне тлело какое-то чувство вины, поэтому я настоял на том, чтобы пощадить чужих Маток.

Впервые моя Королева задумалась. Обычно она принимала решения очень быстро. Но на этот раз склонила голову, и на несколько долгих минут морщинка прорезала ее гладкий лоб. Наконец она с неохотой кивнула.

До сих пор всех пленников с явно выраженными половыми признаками, и особенно Маток, наша армия немедленно истребляла. Но на сей раз плодовитых особей было решено стерилизовать. Большинству из способных производить потомство хватило трех-четырех глотков воды из костяной чашки, в которую Королева капнула своей слюны. После этого «ритуала» они никогда не забеременели и превратились в прекрасных нянь для наших детей, внуков, правнуков и праправнуков. Но нескольких Маток бывшего противника пришлось лишить плодовитости гораздо более варварским способом. Королова лично пронзала каждую из них под пупком тонкой и длинной стальной иглой, смоченной ее слюной. Так впервые мне довелось услышать истошный крик страдания – настоящий крик, а не стон, издаваемый гибнущими рабочими или солдатами, слабо чувствительными к боли… Я с трудом овладел тошнотой во время «процедуры», но такова была цена за их жизни. Почти все изувеченные таким образом Матки выжили, поправились, а спустя некоторое время уже носили имперские пурпурные одеяния, им не отказывали ни в воде, ни в пище, ни в помощи при купании. Я отличал их от прирожденно своих исключительно по чертам лица, а в сумраке помещений – по более грубой татуировке.